По этому поводу современники написали такие стихи

Это баловство, написанное от имени несуществующих китайских поэтов. Не ищите авторов по энциклопедиям))

1. Приписывается Фэн Сяоланю (литературный псевдоним Орхидея в Клюве Феникса)

Весна. Трава заколосилась.
В зеленых прядках лысый луг.
А солнце крутит вечный круг,
Придет пора - и будет силос.
Пока же зелень так юна,
Так колоски ее пахучи!
Поэт, воспрянув ото сна,
Спешит к траве, на всякий случай
Уж прихватив с собою тушь,
Чтоб записать любую чушь.

2. Приписывается Цую, другу Фэн Сяоланя

Как феникса жемчужною росою
напоит орхидея на рассвете,
как раковину из пучины моря
достанут руки маленьких ныряльщиц,
как свет прольется сквозь прорехи в тучах
вслед за дождем живительным, обильным,
прохладным и мучительно прекрасным,
поющим вечный гимн листве и травам
и всходам проса на полях крестьянских...
Как я свернул к полям, уже не помню,
я начинал разбег от орхидеи,
а для чего? Мой друг без слов всё понял,
что я сказал, что не сказал, а также
о чем я даже не успел подумать.
Лишь прикоснуться и вздохнуть - и хватит.
А прочее - пустое словоплетство,
бездумный танец кисти по бумаге...
Уже иду. Налей вина - и выпьем.

3. Про дрозда, авторства императора-графомана

Жёлтого неба соленые брызги, горячие тени
Катятся через покои на синих колесах,
Дребезг дрозда заглушает журчанье и рокот
Древней реки, нам поющей о судьбах и долге.
Нет, я тебя не люблю, у меня просто съехала шапка -
О ненавистная занавесь бус, что рябит пред глазами,
О ненавистная тяжесть парадного шелка,
О рукава шириною с парадную залу!
Лучше уж желтое небо, соленые брызги, колеса,
Лучше ломиться в ворота тяжелым тараном -
Как упоителен штурм после долгой осады!
Чтобы река замолчала, смывая ревнивую зависть
К нашим победам, которые суть пораженья - и кстати,
Дайте немедля дрозда, я сверну ему шею.

4. Лирицское, написанное обоими драгоценными друзьями-поэтами в соавторстве

Ветер опускается в предгорья
и, лаская, треплет по макушкам
сосны, золотые на закате,
гладит ветви им, перебирает
тонкие и нежные иголки,
шепчет - вы прекрасны, вы прекрасны,
и они стоят, расправив кроны,
подставляя кожу поцелуям,
и не замечают, как крепчает
и недобрым делается ветер,
и когда уже, ломая ветви,
он крушит их, бьет и злобно воет,
сосны плачут золотой смолою,
но стоят, упрямые, на склоне,
не сдаваясь - и стихает ветер,
снова шепчет, снова полон ласки,
только кто ж теперь ему поверит?
Корни впились в каменную почву,
золотое тело искривилось,
иглы на макушке поредели,
но с ее земли сосну-старуху
никакими ветрами не сгонишь...

Так и нас испытывает время,
нежно шепчет, а потом калечит,
но бери пример с сосны на склоне,
с той, корявой. Помнишь, мы под нею
как-то раз присели, отдыхая,
и вино по очереди пили
прямо из бутылки? И тогда ты
опустил мне голову в колени,
и я гладил волосы, и пальцы
вздрагивали, прикасаясь к коже.
А сосна на нас глядела сверху
и о вечном ветре шелестела.

5. Неоконченная баллада. Кто написал - не знаю)))

Над бамбуковой рощей восходит луна.
Золотиста, кругла, любопытна она!
Светлый взгляд ее падает между стволов,
Тени острые режут на сотни кусков
Всё, что роща скрывает от нас и от вас
И от лунных внимательных глаз!

Между тем через тени фигура скользит,
Но поди разбери ее истинный вид -
Она тоже разбита на сотни полос,
Как прическа - на сотни отдельных волос,
(Вариант: на сотни заплЕтенных кос)
И попробуй пойми, человек или зверь
Пробирается рощей теперь!

Вроде шелком блестит недешевый наряд,
Вроде блики нефрита зеленым горят,
Только странная шапка на голове,
И от туфель следы на росистой траве -
Будто туфель четыре, а вовсе не две,
Может, это и не человек?

Но тенями и светом морочит луна,
Слишком светел тот свет, слишком тень та черна,
И к людскому жилью тут выходит она -
Так собой хороша, высока и стройна,
Это женщина дивной такой красоты...
Из-под юбки же - лисьи хвосты.

- Есть кто дома? Откройте, я очень прошу!
Так давно я по роще по вашей кружу,
Заплутала, замаялась, сбилась с пути,
Господа, ненадолго позвольте войти!
Я уйду, стоит скрыться неверной луне,
Заморочившей голову мне!

И на голос лисы отворяется дверь.
- Что же, можешь войти, будь ты гуй или зверь.
Даже если ты женщина - тоже входи,
Вот вино, вот пампушки, вон друг мой сидит,
Только, гость, умоляю - потише входи,
Наше лихо не разбуди!

В этой хижине жили уже десять лет
Два сердечные друга - поэт и поэт,
Все делили они, и судьбу, и беду,
И опалу, и славу, и коржик в меду,
И любовь, и досаду, и стихи, и грехи -
Но судьба им сказала: хихи...

Как-то утром выходят они на порог -
Видят: кто-то им дар приволок.
Сверток шелка, из свертка невнятные писки
И притом никакой завалящей записки!
- Ну дела! - покачал головою поэт.
Согласился второй: - Да... сюжет...

Одиноким отцам жизнь весьма нелегка:
Где им, прежде всего, раздобыть молока?
До деревни далеко - поэты в лесу;
Прямо хоть покупай для младенца козу,
Ведь известно - младенцы вина не сосут!
Видно, Небо послало лису!

Как ни тихо ступила лиса на порог,
А ребенок разинул глаза и роток,
Убедился, что в доме поэтов пока
Ниоткуда еще не взялось молока -
И завел гневный ор изо всех своих сил -
Проще скажем, заголосил.

Так ли было, не так, что там брешет молва,
Вы же знаете, сколь ненадежны слова!
Говорят, что вздохнула с досадой лиса
И давай от докуки поэтов спасать.
Засучила богатых шелков рукава
И взялась за очаг и дрова.

С этих пор среди узких зеленых стволов
Тень скользит, помавая тенями хвостов,
То в корзине гостинцы, то в сумке улов,
То кувшин с простоквашей, то низка грибов,
Ибо самый разумный поэт - лишь поэт,
А практической сметки в нем нет.

На этом месте рукопись обрывается. Существовало ли продолжение, неизвестно. Возможно, существовало, но утеряно; впрочем, не исключено, что автору просто надоело. Или он отвлекся на что-нибудь возвышенное...