Брейгель, наверное старший

Жизнь и вправду оказалась короткой.      
Охотник на плече несет косулю               
да нет, лисицу. А слепой, сутулясь,
за человеческий обрубок на колодках
упрямо держится и мельница в волне сосулек
и колесо её застыло посерёдке,
и птицы на ветвях дерев уснули,            
а девочка – она, наверное, сиротка –       
к костру поближе жмётся – ну а хули –
зима ведь и пруды в лёд окунулись   
и крик людской пруды не слышат,            
что видно по зеленой глади их               
и на огонь лишь глядя, злых
лиц ведь можно не увидеть. Выше
крест одинокой ласточки. На крыше
икона или вывеска, в оттенках жёлто-золотых,
но что ж там жгут? -  Кого колышет,
там люди делом заняты
и жизнь их, хоть и коротка, но длится, длится
вот уж скоро пять столетий
и лета нет, лишь думают о лете
деревья, люди, птицы.
Художник, он за них чуть-чуть боится,               
но кисть тверда.  Сам он наверное в берете,      
в камзоле штопаном, упрямый гугенот,               
он где не надо чопорный и к сороколетью
он от испанцев много почерпнёт,
но в основном лишь то, что Дон Кихот
испанец тоже, что вдвойне ужасней               
Испании своей он патриот
и в этой каше разве разберёт
кому гореть, ну а кому погаснуть,
кому скорбеть, кто вовсе непричастный
закончит жизнь на груде нечистот.
А впрочем, жизнь идёт, идёт, идёт…