Татьяна Бычковская

ТАТЬЯНА БЫЧКОВСКАЯ
(1963–2001)

Москва, Москва... как много в этом звуке
Для сердца русского слилось!
Как много в нем отозвалось...
А.С. ПУШКИН
Москва… Москва!..
Уж больше в этом звуке
Ничто не возвышает… Не зовёт.
За твой позор.
За боль свою и муки
Провинция тебе не присягнёт.

Москва, Москва!
Откуда эти соки?
Россия стонет.
Где твой ум и честь?
Но не Россия выбирает сроки.
Но ты летишь в палату номер шесть.

Тебя как символ клятвы сохраняла.
Как золотое сердце на крови.
Провинция питала и спасала,
Не отличала муки от любви.

Москва, Москва! Как непонятно…
Странно…
Была святыней, стала миражом.
И жуткая, как дикторша с экрана,
Вещаешь на наречии чужом.

Опомнись же!
Прощая не однажды
Во имя Бога, лживую, тебя –
Настанет час,
И голос твой продажный
Провинция отторгнет от себя.

МОСКВА

За что, Москва, Господь тебя хранит?!
Самодовольную, прожорливую тушу.
С усердьем множа мрамор и гранит,
Ты, наслаждаясь, давишь наши души.

Все дворники твои ушли в запой,
А мусор с куч растаскивает ветер.
Всё правильно: с раздавленной душой
Наверное, хреново жить на свете.

А может, нынче, бряцая костьми,
Тебя хранит совсем иная сила?
Ведь ты сейчас, как братская могила,
Завалена случайными людьми.

Вон там тяжёлый каменный район...
Там корчатся придавленные души.
Он весь заполнен криками ворон,
А крик людей подушками заглушен.

А там идут в раскраске боевой
И с воображением воздушным
Со школьной парты прямиком в "Плейбой",
Да, да, тобой раздавленные души.

Не знаю - Богом, сонмищем чертей,
Но кем-то послана ты нам для испытаний
Ареной человеческих страстей,
Ареной человеческих страданий.

ГОСПОДА ДЕМОКРАТЫ

Всем захотелось вдруг возвыситься над нами,
Нас втаптывая в грязь, лаская свой азарт,
Вы забываете, когда встает цунами,
То рушатся миры, как домики из карт.
Империи трещат, когда идет цунами,
Всю рухлядь обнажив, как бабьи сундуки,
Уразумейте все ж оптовыми умами,
Всю гибельную мощь рокочущей реки.
Уразумейте, вам до рая не добраться,
Униженные, мы отмщением кипим.
Попрали второпях вы равенство и братство,
Торгуя, как Христом, отечеством своим.
Уразумейте, вы, ни силою оружья,
Ни властию тельца не остановишь свет.
Ведь попранных славян нет ненависти хуже,
Как гнева божества страшнее мести нет.

* * *

Мне кто-то сказал:
— Это Пушкинский дуб,
Он мало с тех пор изменился...
Сам Пушкин услышал, упал бы как труп.
Да, да, он весьма б удивился.

И я покачала тогда головой.
Признаюсь — всерьез сомневалась.
А дуб трепетал кучерявой листвой,
Внимал, как легенда рождалась.

— Здесь не было Пушкина!
Не было! Нет!
Как глупость бывает упорна.
— Он видел его, — отозвался ответ.
А дуб улыбался покорно.

И вдруг прояснилось в моей голове...
Сундук в поднебесье качался!
Скрывалась русалка в тенистой листве!
И кот на цепи умывался!

* * *

Как хорошо под шум дождя
Не спать полночными часами.
Как хорошо под шум дождя
Лежать с открытыми глазами.
Как хорошо под шум дождя
Мечтать о чем-нибудь беспечно.
Как хорошо под шум дождя
Подумать о великом, вечном.
Как хорошо под шум дождя
Припомнить прожитые годы.
Как хорошо под шум дождя
Забыть ошибки и невзгоды.
Как хорошо под шум дождя
Чему-то грустно улыбнуться.
Как хорошо под шум дождя
Уснуть и больше не проснуться.