Енот, сорока и медведь

Как-то раз енот медведя захотел обворовать,
Глуповатую сороку на подмогу начал звать:
- Прилетай сегодня ночью в ту берлогу, где медведь.
Пусть поделится немного, у него богатства есть.
Заберём бидончик мёду, заберём и ягод жбан.
 - Я не знаю, как-то страшно. В воровстве я не профан,
Но обчистить дом медведя? Пока дома тот лежит?
Обокрала я бы у зайца - тот со страху весь дрожит.
Пятки засверкают резво, лишь поймет, что лезут в дом.
Или, даже хоть и волка. Как к медведю мы пойдём?
 - Как к любому зверю. Страшно? Так сиди да бойся тут.
Но тебе на блюдце кушать, так и знай, не принесут.
А я тихо обворую, а медведи любят спать.
 - Но что мне тот мед да сласти? В поле ягоды собрать
Я везде, всегда сумею, разоряю гнезда как...
 - Дел с тобой я не имею. Не люблю трусливых птах.
Съем и мёду, и орехи, съем и ягоды сполна.
А посуду закопаю, ведь она мне не нужна.
Мне сверкающие жбаны и бидоны не нужны.
 - Жизни ты не понимаешь! Побрякушки так важны.
Ради них залезть готова и медведю прямо в пасть.
 - В дом полезешь?
 - Тоже можно. Воровать, так воровать.
И условились воришки, враз ударив по рукам,
Сей же ночью, очень тихо, посчитать медвежий хлам.

А медведь-то в это время возле речки отдыхал.
Наловив с запасом рыбы, за кустом улов считал:
 - Два лосося, три лосося, вот уже и целых пять...
Прямо в это время кто-то начал из ружья стрелять.
Рядом закричали утки, разлетаясь, кто куда...
А медведь-то уж подумал, что к нему пришла беда.
И волчком вдруг завертелся, смял кусты и заорал.
А охотник, бросив уток, долго пятками сверкал.
Мишка этого не видел. Думал - целятся в него.
Разбросав лососей прыгнул в воду, там, где глубоко.
Ничего не помня, тину на себя насобирал
Глину, ветки, листья, землю в бегстве шерстью нацеплял.
Как домой помчал не помнит, помнит - зайца чуть не сбил.
Вроде как сказать тот что-то иль хотел, иль говорил...
Как был, в тине, рухнул сразу у порога с горя спать.
А во сне ему приснилось, что пришли в него стрелять.
Бедный заяц, задыхаясь, мелкой дрожью исходил.
Первый раз он видел, чтобы так медведь заголосил.
Слышал заяц долгим ухом, мимо ели проходя,
Как сговаривались воры, как хвалил енот себя.
Как сорока поносила зайца трусостью взахлёб...
 - Ну, хвостатая, узнаешь, как на мне творить поклёп.
Как увижу я медведя, расскажу ему о зле.
Но медведь помчался мимо, с ревом, вымазан в земле.
Выпучил глаза в испуге, будто следом кто бежит.
Зайцу даже показалось, что медведь-то весь дрожит.
 - Ну, я слова не бросаю, - молвил он, начав смелеть,
 - Я воришек покараю, в помощь будет мне медведь.
Вот, приду к нему в берлогу, вот, возьму и разбужу,
Вот, застанет он воришек. Смеху будет! Погляжу.

В эту ночь прокрались тихо, в час условленный, тайком,
В дом медвежий дружно воры, что таились за кустом.
Только храп раздался громкий, разухабист и могуч,
Шмыгнули енот с сорокой в дом, не запертый на ключ.
И зайчишка к той берлоге подобрался и притих,
Слушает: воруют воры, страх пропал совсем у них.
Просочился серой тенью к уху мишкиному тот,
Слушает всё, как сорока тихим шёпотом поет:
 - Я обчистила медведя! Ай да птица, ай да я!
Заяц крикнул прямо в ухо:
 - Мишка! Воры у тебя!
Сразу от берлоги в яму не скатился - отлетел.
А медведь, проснувшись эдак, как от пули, заревел.
Заяц слушал затаённо, рябью озера дрожа,
Как зверьё громит берлогу, плача, воя и визжа.
А когда рев прекратился, перестали мебель бить,
Серый храбрости набрался, чтоб медведя навестить.
Выполз кое как из ямы и в берлогу заглянул.
Ну, а там всё побито. Уцелел один лишь стул.
А на стуле том хозяин, лапы вытянув, сидит.
Скачет по нему сорока, клювом шерстку теребит -
Вычищает, отмывает. Грязь из-под когтей метёт.
А енот берлогу драит, чинит, делает уход.
Пропищал тогда зайчишка, лапу браво протянув:
 - Что у вас тут происходит? Все ли целы? Был здесь шум.
 - Да, косой, порядок полный, - отвечал ему медведь,
 - Видишь, начищают дом мне. Как пропели - так и есть.