Юрий Разумовский

ЮРИЙ РАЗУМОВСКИЙ
(1919 - 2000)

22 ИЮНЯ 1941 ГОДА

Бомбовозы ровными рядами
Шли и шли угрюмо на рассвет –
Высь покрылась черными крестами,
Будто это кладбище над нами
И ему конца и краю нет.

И катились по небесной сини
Капли бомб, что слезы по щекам,
И сирены выли над Россией,
Словно это бабы голосили
По своим убитым мужикам.

На восток посмотришь – небо ало,
Поглядишь на запад – тот же цвет.
Никогда такого не бывало,
Чтоб заря зарю перебивала,
Чтоб закат поднялся на рассвет.

Дым густой стоял почти вполнеба –
Небосвод был черен и багров.
И гудело пламя в море хлеба,
И мычали в темном чреве хлева
Глотки обезумевших коров.

В репродукторах гремели марши –
Обувала сапоги страна...
За день постарели мамы наши,
Мы, мальчишки, тоже стали старше:
По сердцам в тот день прошла война.

ПЕРВАЯ БОМБЕЖКА

Наш старшина – Кравцов Алёшка –
Лежит ничком, и кровь кругом:
Нога оторвана, а ложка
Еще торчит за сапогом...

А началось всё как-то просто:
Мы шли – мальчишки – по войне,
И леса обожженный остров
Шел рядом с нами – в стороне.

Гудели самолеты глухо,
И мнилось, это всё – игра,
Но бомбы сыпались из брюха,
Как рыбья черная икра.

Они свистели бесновато
Над каждым скрюченным бойцом,
И, чуя смертную расплату,
Я распластался вниз лицом.

И мне казалось – я и не был,
Не мыслил, не жил, не страдал.
И я, под этим гулким небом,
Иною землю увидал.

И мне врасти хотелось в травы,
Зарыться глубже, с головой:
Уйти от огненной расправы
И юность унести с собой.

Как пред грозой природа стихла.
Вдруг твердь ушла из-под меня,
И пред лицом моим возникло
Лицо огня...

Я эту первую бомбежку
Не позабуду и вовек,
И этот лес, и эту ложку,
И слезы, капавшие с век.

ПАРАД ПОБЕДЫ

Я помню, нас готовили к параду
И дух в нас поднимали боевой.
А мы параду сами были рады
И шаг тренировали строевой.

Плечом к плечу идем по плацу прямо
И землю бьем – трещат аж сапоги,
А старшина одно вопит упрямо:
«Где ножка?! Я не чувствую ноги!..»

И ротный говорит нам: «Вы ж не дети,
А воины – защитники страны.
Вы так должны протопать по планете,
Чтоб шар земной трясло с той стороны...»

И мы опять шагаем, запевая,
И ровный отрабатываем строй.
Уж тут и впрямь не вывезет кривая –
Солдат в строю шагает по прямой.

Мы до того в те дни шагали много,
Что только ляжешь, а в глазах круги.
Мой друг шутил, поглаживая ногу:
«Где ножка?.. Я не чувствую ноги!..»

Зато парад протопали что надо –
Ряды тянули, словно вдоль струны.
И долго после этого парада
Весь шар земной трясло с той стороны.

СОСЕД

Нас не нужно жалеть,
ведь и мы никого б не жалели.
С. Гудзенко

Жил со мной в коммуналке чекист –
Он соседям на кухне подолгу
Говорил, что пред родиной чист,
Что расстреливал, следуя долгу.

И, напившись, чекист не молчал –
Он рассказывал нам, как пытали.
Вспоминал вдруг такие детали,
Что мы спать не могли по ночам.

Иногда он припомнить любил,
Как на фронте расстреливал трусов –
Новобранцев, мальчишек безусых, –
И подсчитывал, скольких убил.

Вспоминал он, как кони шалели
От пропитанной кровью травы,
Как снимал он с казненных шинели
И как сбрасывал трупы во рвы...

А когда стал все чаще болеть
И почти что совсем обезножел,
Он просил нас его пожалеть
И помочь ему, чем только можем.

Я сказал ему, вспомнив про рвы
И про снятые с мертвых шинели:
“Вас не надо жалеть – ведь и вы
Никогда никого не жалели...”

И хотя обругал он меня,
Я смолчал, а потом, между прочим,
Помогал до последнего дня
И закрыл ему грешные очи.