Александр Николаев

АЛЕКСАНДР НИКОЛАЕВ
(1925 - 1997)

Был у деда скрыт под майкой
На груди багровый след.
Внук спросил, хоть был всезнайкой:
«Это тоже орден?» – «Нет».

Внук выпытывал упрямо:
«Ну а это что, дедуль?» –
«Это раны, это шрамы
От осколков и от пуль».

Как по вехам, как по карте,
По отметкам на груди
Начал дед: «Вот это в марте…» –
«А вот это?» – «Погоди».

Рассказал он, где что было,
Вспомнив место и число,
Всё, что было, да не сплыло
И быльем не поросло.

Объясняйте внукам, деды,
Наши внуки знать должны
Фотографию Победы,
Топографию войны.

МОЯ РУКА

Я слышал одного юнца,
Что, не придав словам значенья,
Сказал для красного словца:
«Я б руку дал на отсеченье».

Послушай, друг, когда война
Кончалась в Западной Европе,
Моя рука погребена
Была в засыпанном окопе.

С тех пор прошло немало лет,
Давно зарубцевалась рана,
Но руку ту, которой нет,
Я ощущаю непрестанно.

То пробежит по ней огонь,
То у запястья нерв забьется,
То вдруг зачешется ладонь,
А то в тугой кулак сожмется.

Пусть на приветствие ответ
Могу и левую поднять я,
Сама рука, которой нет,
Рванется для рукопожатья.

Не знаешь ты наверняка,
Что упадут, к примеру, спички –
И сразу дернется рука,
Чтоб подхватить их по привычке.

Скажи, ты слышал, наконец,
Как малыши хохочут звонко,
Когда смеющийся отец
Подбрасывает вверх ребёнка?

Ты не жалей меня. Твой взгляд
Сказал, что ты ошибся малость.
Не забывай, что я солдат,
Солдата унижает жалость.

И я смотрю спокойно вдаль,
Постигнув гордых слов значенье:
Смотря за что, а то не жаль
И две руки – на отсеченье.

***

Я вспомнил танковый десант,
Вновь ощутил в себе осколки,
Когда увидел в "Комсомолке"
Статью "Бессмертный лейтенант".

Как интересно было мне
Узнать от старого солдата
О том парнишке на войне,
Которым был я сам когда-то.

И всплыли танковые лбы,
И в чёрном дыме, как в потёмках,
Пред танком вставший на дыбы
Мой конь в оборванных постромках.

Там пали все мои друзья,
Застыли пушечные дула,
И кровь за Польшу отдал я -
И Польша мне её вернула.

Девчонка вспомнилась мне вновь,
Как воплощенье юной Польши,
Свою отдавшая мне кровь.
И ничего не помню больше.

Пройдя смертельную межу,
На лейтенанта молодого,
Сам на себя, теперь гляжу,
Как на кого-то на другого.

Все это было так давно,
Как будто я с тем парнем смелым
Случайно встретился в кино,
И не в цветном, а в чёрно-белом.

Я чудом вышел из огня,
Из схватки с танковым десантом,
А журналист, того, меня,
Назвал бессмертным лейтенантом.

Но это всё такая даль,
Почти что призрачное детство,
И я ношу его медаль,
Как драгоценное наследство.

Так сын, наверно, очень рад,
Найдя отцовскую награду,
Так горд, наверно, Волгоград,
Что он наследник Сталинграда.

***

Была в далекой стороне
Смертельна рана пулевая,
И похоронку обо мне
Прислала почта полевая.
Но, не смирившись с той бедой,
Она ждала меня упрямо.
И русской женщине одной
Я говорю: «Спасибо, мама!»

Я словно чудом ожил вновь,
В то утро польская девчонка
Свою мне подарила кровь
И опровергла похоронку.
Сроднился я с ее страной
В годину бед и испытаний,
И польской женщине одной
Я говорю: «Спасибо, пани!»

В мой мир, подаренный судьбой,
Явилось вдруг совсем иное
С приходом женщины одной,
Что стала в нем моей судьбою.
И, трижды раненный, седой,
За теплоту и за участье
Любимой женщине одной
Я говорю: «Спасибо, счастье!»

Счастливый выпал мне билет,
Весь мир, что радостен и ярок,
Послевоенных сорок лет –
Судьбы негаданный подарок,
И снова молодость со мной
И нежный взгляд из-под платочка,
И юной женщине одной
Я говорю: «Спасибо, дочка!»