Илья Фоняков

ИЛЬЯ ФОНЯКОВ
(1935 - 2011)

Шумит спортивная программа;
Смотрю одним глазком
Игру: московское “Динамо”
С московским “Спартаком”.

Конечно, спорт — не поле боя,
Но страсти горячи:
“Динамо” — бело-голубое,
И в красном — “спартачи”.

А, впрочем, нервничать сверх меры
Не стоит: чья берет?
Там в основном легионеры —
Закупленный народ.

Поэтому — не все равно ли?
И шансы — так на так.
И все ж — почти помимо воли
Болею за “Спартак”.

Идет сквозь время перекличка,
Осталась с юных лет
Неистребимая привычка
Болеть за красный цвет.

Диалог в начале века

– Что осталось от любви
К этим рощам, этим рекам,
Осквернённым человеком?
– Брось, на совесть не дави!

– Что осталось от любви
К птицам в перелетном клине,
«Птичий грипп» несущим ныне?
– Хватит, душу не трави!

– Что осталось от любви
К победительной державе,
В широте её и славе?
– Вспомни: слава – на крови…

– Что осталось от любви
К землякам, к соседям, к людям?
– Замолчи, давай не будем,
Ворот попусту не рви…

– Что осталось от любви
К благодетельной идее?
– Где идеи – там злодеи,
Подлипалы… Се ля ви!

– Что осталось от любви
К слову, к дивной русской речи?
– В сквернословье мы по плечи,
Прёт – поди останови!

– Что осталось от любви,
Клятв и нежностей взаимных?
– В магазин услуг интимных
Заглянул бы – визави…

– Что осталось от любви?
– Память всё-таки осталась,
Не такая это малость:
Верь, надейся и живи!..

* * *

Как мы молоды на старом фото,
Черно-белом, рваном по краям!
Мы стоим среди столбов и ям:
В нищенском колхозе строим что-то.
Никакая не страшна работа
Весело обнявшимся друзьям.
Загорелы и темноволосы,
Мы довольны жизнью в основном.
Если надо — мир перевернем,
Разрешим проклятые вопросы.
А у девушек-то — чудо-косы:
Нынче не найдешь таких с огнем.
Пролетели годы, протрубили,
Пронеслись — не раз по десять раз.
Мы от снимка не отводим глаз,
От себя — таких, какими были.
Черненькими все-то нас любили,
Полюбите беленькими нас.

Безвременье

Приходят безвременья сроки,
Пора наступает, когда
Пророки впадают в пороки,
И надо стыдиться стыда.

Отринув любые запреты,
Дичают низы и верхи.
От нечего делать поэты
Фигурные пишут стихи.

На сером асфальте проспекта,
Толкаясь в потоке людском,
Какая-то новая секта
Приплясывает босиком.

Всё это изведали греки
И поздний стареющий Рим,
А мы их в Серебряном веке
И после ещё повторим.

Во всём ожидание краха
И предощущенье толчка.
А что там восстанет из праха,
Ещё неизвестно пока.

Антоновка

Яблоню в полночь сломала гроза.
Треск услыхали все бывшие в доме.
Глянули утром - живая слеза,
Чуть пузырясь, проступает в разломе.

Хочешь не хочешь - пили на дрова.
Старое дерево было, а все же
Жизнь до сих пор еще втайне жива
В каждой из веток, под складками кожи.

Это тебе не сушняк, не бревно:
Тонкие, млечные, влажные жилки.
Вязнет пила, и, пьяня, как вино,
Спелой антоновкой пахнут опилки.

Тучи растаяли. Радуя глаз,
Солнце в листве неувядшей смеется.
Может быть, так после смерти и в нас
Что-то еще до поры остается?