Предрождественское

Китайка осыпалась – не вся,
узором смотрится на снегу.
Голуби тюкают яблочки зря, –
фарфоровые, по кругу.

Вот и ворона на ветке, как шар
из перьев, с клювом наперевес
косится на голубиный футбол. И пар
изо рта клубами; мороз залез

за двадцать. – Надолго ли? – Пара дней,
дальше пойдёт на спад.
И дворник, художник по жизни, за ней,
за лопатой, следует наугад:

снежные горы на белом холсте –
легко потерять сюжет.
А мне в отдаленьи, вон в том кусте,
представился силуэт:

то ли пещеры, то ли какой-то лаз,
и мельком огонь внутри.
А в этом окне, где вот-вот погас-
нет отсвет поблекшей зари,

три пастуха собирают скарб,
спешат заступить в дозор.
В сумерках тает день, ослаб
о всём и за вся призор.

На небе ещё не видно звезды.
Но сосчитай: раз; два; три…
С гор; из степи; от большой воды
тронулись в путь цари.

Мимо пройду, заходя в метро,
двух с виду бездомных людей:
женщину скутанную в пальто
и старика при ней.

И в переходе уже – как весть
сердцем почую родство
с дворником, и со всем что есть:
– Господи, Рождество!