Иди и смотри

Первый конь осторожно ступил на ледовые корки
Равнодушия мира, и сам был по-зимнему бел.
Белый всадник его посмотрел на земные задворки
И лицом потемнел, видя полный людской беспредел.

Молча он проскакал и оставил от края до края
Послевкусием  страха  живущих - предчувствие тьмы.
И звенела в умах ненадёжных то сталь вороная,
То гордыня сердца наполняла, то призрак тюрьмы.

И никак не могли распознать эти бедные твари,
Что же дальше-то будет, неужто отнимется их
Благоденствие рабское,  но продолжали в угаре
То браниться нещадно, то ухать друг друга под дых.

И тогда рыжий конь появился с уздою железной,
Рыжий всадник его был, как будто, огнём осенён.
Где копыта касались земли, там разверстая бездна
Поглощала народы и судьбы бесславных времён.

Словно смерч огневой прокатился в подлунном пространстве,
Словно ужас бездонный открыл свой пугающий зев,
И забыли властители вместе с рабами о чванстве,
И младенцы загинули в недрах омертвленных чрев.

И когда только угли горячие, словно в печи, оставались
Там, где прежде ключом клокотал человеческий вал,
Рыжий конь красным глазом повёл, и в зрачке отражались
Те немногие, кто под огнище войны не попал.

И они веселились, и вновь посылали проклятья,
И мечтали продолжить, чтоб небу за всё отомстить
И стереть в порошок даже Бога, раз спутал понятья,
Иль забыл, что Творение может Его не простить…

Третий конь, словно тень, обозначил границы веселья,
И умолкли восторги, и плач заменил торжество.
И рекой потекло под копытами смертное зелье,
Как сурьмяный поток, и пространство осталось мертво.

Черногривая бестия – Голод – добила остатки
Человеческой общности мира, и горы костей
Обглодали ветра, забелили дожди… Были кратки
Эти дни, - чёрный всадник двух первых собратьев добрей.

И четвёртым явился конь бледный, как самый приветный.
На его седоке бледный плащ, как прозрачный туман.
Мир лежал перед ним молчаливо, как смерть, безответный
И нечаянный в вечности, словно бесцельный обман.

Мор земной завершился, и ад проступил  из-под спуда,
Разомкнулся времён уроборос  под эхо копыт.
И закончился страх и позор вековечного блуда,
Предсказуемым сбывшись кошмаром, как водами, смыт.

И пустое пространство вздыхало тревожно и дымно,
И носился над ним отголосок людской маеты…
А земля кровь впитала в себя и лежала безвинно,
И безгрешного лона её были недра святы.