Был сон Бодлеру, или же не сон

Был сон Бодлеру, или же не сон,
Но тёмный бред дождя на Rue Cambon,
Но томный вздох Венеры темнокожей -
И задохнулся счастьем! - Святый Боже!

Я стал любимым, или же не стал?
Она ко мне взошла на пьедестал,
Где деньги, блеск богемы, пьяный шарм -
Но этот шепот сонный - "Где ты, Шарль?"

Я здесь, я зверь исполненный любовью!
...пусть в горле хрип, как нервный крик гобоя,
Пусть в теле боль, но бабочка-душа
Летит к цветку на запах гашиша

О, если бы и я стать меньше мог,
Не крыльями стучаться в потолок,
Но быть мизинцем у тебя в губах!
Как жаль, что будем в разных мы гробах

Пить крепкий красный Смерти элексир,
Да, только быть с тобой, вот весь мой мир,
Вся спесь и похоть Нубии, да ну -
Нет, к дьяволу не отпущу тебя одну!

Нет, это жизнь уже, а не сюжет.
Ах, как перепились все в Le Bourget,
Когда швырял я чёртов гонорар
Официантам - я вам не товар!

Я всех купить могу, извольте лгать,
Что любите со мною умирать!
И что моя подержанная нимфа,
Как горлом кровь, и плоть, и пот, и лимфа,

Как наглый осьминог из каучука!
Что вы, Аннет? - о нет, нельзя без стука -
...о, доктор, сколько мне осталось жить?
Не надо только правду говорить.


*
для  http://stihi.ru/2021/12/12/5660

*
P.S. из дневника Бодлера "сон про музей в борделе" по эссе Роберто Калассо:

"В этот момент (но уже не во сне, а наяву) моя жена передвинула в своей комнате какой-то предмет мебели, что стало причиной моего пробуждения. Я проснулся усталым, разбитым, вялым, с болью в спине, ногах и пояснице. Думается, я спал в неудобной, скрюченной позе, как тот монстр".

Этот сон надо рассматривать прежде всего как рассказ —  и рассказ ошеломляющий. Возможно, самый смелый за весь XIX век. В сравнении с ним «Фантастические рассказы» Эдгара По звучат как робкие и устаревшие, повествование в них подчинено определенным канонам, а также требованиям возвышенности стиля. Сон Бодлера, напротив, лаконичен и сух, речь нервно спотыкается, встает на дыбы. Интерпретировать сон Бодлера — как будто у нас есть  «ключи» к его иероглифам, тогда как у него самого таких ключей не было, — выглядело бы величайшей самонадеянностью. Метафизической бестактностью. Это значило бы допустить возможность существования некоего мозга, который мог бы четко объяснить всё, что творилось в сознании Бодлера. К счастью, communicatio idiomatum («общение свойств») между двумя сознаниями не предполагает такой возможности. Более того, невозможно также слияние отдельно взятого сознания с самим собой, поскольку неведомое всегда преобладает.

PS.PS
Иллюстрация скомпонована наложением работы Тони Робер-Флёри, этюд "Сон Бодлера", на эскиз Делакруа к "Смерти Сарданапала".