Валентин Махалов

ВАЛЕНТИН МАХАЛОВ
(1933 - 2010)

МАРЬИН КОРЕНЬ

Было так:
Ливень вымотал душу,
Вымыл тело до белой кости.
Нас держала тайга равнодушно,
Как букашек, в косматой горсти.
А когда мы спустились с предгорий,
Шли по травам, побитым дождём,
Окаянный цветок марьин корень
Полыхал греховодным огнём.
Нам казалось: вот-вот загорится
От него молодая трава.
Веселели усталые лица,
Веселее дышали слова.
И всего удивительней было —
Сколько в этом цветке собралось
Негасимой и трепетной силы
В этом мире, продрогшем насквозь.

***

Пришла пора студеных дней
И легкого круженья снега.
Звезда молитвенная Вега
В морозной стынет тишине.

Настало время тихих чувств,
Молчанья, грусти нелюдимой.
И спит душа, как зимний куст,
Морозным опушенный дымом.

* * *

Ни ордена, ни знака, ни значка.
Пообошли награды мужика.
Работою изломанное тело
Обид на это вовсе не имело —
Я в этом убежден наверняка,
И потому мне жалко мужика.
Шесть лет мантулил за Полярным кругом.
Хлебал он ветры вперемежку с вьюгой.
Повыпадали зубы от цинги.
Деньжонок, правда, заработал много —
Вполне хватило к морю на дорогу,
На выпивку, а так же на закуски,
На баб и девок, говоря по-русски.
За эти годы Грамоты почета
Он даже не имеет для отчета.
А перед кем отчитываться надо?..
И все-таки была ему награда.
Нашел он все же бабу-горемыку,
С которой вместе можно горе мыкать.
И дом построил посреди России,
Добротный дом, по-своему красивый.
И начал жить достойно и неспешно,
Как человек земной, простой и грешный.
На праздники он выпивал слегка,
Любил жену и был почти счастливый...
Благодари, Россия, мужика
За то, что он такой неприхотливый.

***

Там, где ели и сосны шумели, -
Невеселые остовы пней.
Поредели леса, поредели
На родимой моей стороне.
И опушка теперь не заманит,
Обдавая росою с куста,
Побродить золотой глухоманью
По грибным заповедным местам,
Птичьи хоры на зорьке послушать,
К землянике явить интерес.
Сколько раз ты лечил мою душу!
Сколько раз ты спасал меня, лес!
Я от памяти скрыться не в силах:
Наяву и в забывчивых снах
Будут лязгать моторные пилы
И предсмертно деревья стонать.
Будут рушиться птичьи гнездовья,
Будут гневно стоять облака,
И прольется малиновой кровью
На погибшие сосны закат.

Нет, не все в этом мире прогресса
Сердцу я объясню своему ...
Я с надеждой гляжу на подлесок
И пророчу бессмертье ему.

***

Прибрежной сторожкой тропою,
Слегка замедляя шаги,
Под вечер пришел к водопою
Косматый хозяин тайги.
Башку тяжело опрокинув,
С потяжливым всхрипом в груди,
Нагорбив мослатую спину,
Он медленно влагу цедил.
Вздымались и вновь опускались
Худые медвежьи бока.
Кроваво глаза отражались
В закатной воде родника.
Гляжу, как в лесное затишье,
Уже не опасный теперь.
Студеного зелья испивший.
Уходит стареющий зверь…
Я в этом краю заповедном
Не раз, выбиваясь из сил,
Под вечер, подобно медведю.
На этот родник выходил
И пил запаленно, зверино,
До хрипа, до стона в груди,
И думал счастливо и длинно,
Что вся еще жизнь впереди.