Критические пни

Убоясь не себя, но последствий своих прыщей,
для которых и Цой не выдумал Афганистана,
ковыряясь в чужом белье, как в своей душе,
сталинградя и пифагоря борщи и страны.

Перейдя рубиконы, днепры и даманский кейс,
чемодан с наручником, банковскую ячейку,
трахнув слета Луну или пончик - кому что есть,
обвиняя в безвкусии соли судьбу-злодейку.

Употребляя ершей, не бросая сеть.
Не уповая на совесть, брехать о правде.
Циркулем вместо счетов искать присесть
спереди, рукой проверяя, на всякий, сзади.

Будучи сукой, играючи в кобеля,
вспять обратить саму парадигму течки.
Не одупляя ветрил, вставать у руля
только за то, что руль, как нам кажется, вечен.

Шествовать гордо по безразличной земле,
царствовать над топями и небесами.
Лишь бы не думать об этой убогой стране.
Лишь бы не чавкать, хватая ее челюстями.

Не то чтоб услышат, но звук неприятен не в СМИ.
Точнее не столько, сколько сам треск за ушами:
во рту копошатся западные враги.
Друзья, впрочем, тоже, и это мы сами.

И даже если не любишь, зачтется - целуй!
сколь бы разъятие уст не было дорого.
Восточный конец империи погружается в ***,
будто ватка в бездушных руках уролога.

У меня голова. Наболело, но я не приду,
сошлясь на ментальную ментсруацию.
Империя горящим лесом идет в ****у,
нарядившись как будто на демонстрацию.