Дмитрий Голубков

ДМИТРИЙ ГОЛУБКОВ
(1930 - 1972)

Билет — картонный символ воли —
На Ярославском обрети —
И вот оно:
Раздолье, поле,
Леса в крамольном забытьи.

И сад, опальный и печальный,
С тяжёлым небом на плечах,
И в чаще вздох тепла прощальный,
И октября шуршащий шаг,

И ветра каторжное рвенье,
И луга сникнувшего зов,
И пение реки осенней,
И огненная смерть дубов.

Торжественным и тайным светом
Озарены дерев черты,
И листья опадают с веток,
Храня осанку высоты.

И, полыхая негасимо,
Испытывая и любя,
Глядит осенняя Россия
В ошеломлённого тебя.

ПОЭЗИЯ

Вхожу в ее сказочный сад.
Деревья застыли, как статуи.
Опять надо мною шуршат
Поэзии кроны крылатые.
Как звезды, плоды высоки,
Лукаво и призрачно светятся,
И полно веселой тоски
Лицо недозрелого месяца.
Он словно надкушен слегка,
Как яблоко зеленоватое.
Туманы ползут из леска
Живой шевелящейся ватою.
И в ночь я хочу закричать:
Зачем опьяняешь долины ты,
Зачем надо мною опять
Поэзии кроны раскинуты?
Мне зрелости плод не сорвать —
Пусть дразнит губами румяными…
Укроюсь густыми туманами,
В траву упаду, как в кровать.
Проклятая, злая, родимая!
Мы с нею враги и друзья!
И только во сне, как любимая,
Со мною она и моя.

БАНАЛЬНЫЕ СЛОВА

Боимся слов Люблю и Плачу,
Очарованье, Божество.
В одежды будничные пряча
Восторги сердца своего.
А то поветрию в угоду,
Кудрявим облыселый слог.
И не хотим пускать природу
На свой исшарпанный порог.
Быть старомодным, быть банальным
Так страшно, но приходит миг,
И, словно детства, горько жаль нам
Бесстрашных слов и дум прямых.

ПОМИНКИ

Соседка мужа cхоронила,
Кутью поставила на стол –
И зарыдала, и завыла
На все село, на весь простор:

- Соколик! Сиротинка-доля,
Мой ненаглядный, дорогой!
Уж как мы ладно жили, Коля,
Как складно жили мы с тобой…

Он пил, он бил ее, шалея
От скудости и от вина,
И людям плакалась она,
Как измывался он над нею…

Но жалостно-хвастлив рассказ,
И хмель ее поминно-горек:
- Уж как любил меня соколик,
Как холил. Было все при нас!

Соседки плачут и рыдают
И, морщась, пьют за упокой.
Соседки все о мертвом знают –
И всё же верят ей, живой.

* * *

В лесу отрадно заблудиться,
В лесу не страшно умереть:
Всё так же будут щелкать птицы
И травы медленные зреть…
Живых ничем не беспокоя,
Внезапно и легко устать —
И стать высокою листвою,
И необъятным небом стать.
Не будет жаль ни летних далей.
Ни солнцем пахнущих волос, —
Но той, зовущей ввысь, печали.
С которой на земле жилось.