Скандалистка

                .               
Начну сначала, как положено, от печки,
Случилось так, что я родился в год овечки,
По морю жизни я болтался, как сосиска,
Пока тебя не встретил, как-то, скандалистка.

Ах, скандалистка ты, какая скандалистка!
Но у тебя коттедж, столичная прописка,
Ещё на севере огромная квартира.
В ней целых два благоустроенных сортира.

Себя ты ценишь, как Египет пирамиды.
Ты помнишь все свои столетние обиды.
И, каждый раз, когда ты их перечисляешь,
Я удивляюсь, как ты всё запоминаешь.

На даче ты лежишь в шезлонге, загораешь,
Мне говоришь: «Ты что-то медленно копаешь»,
А я за год на этих грядках распроклятых
Стёр напрочь две  мотыги, три лопаты.

Моё ай-кью ты ни в один процент не ставишь,
А, между тем, сама историю не знаешь,
Мол, основали Петербург в девятом веке
Татар-монголы, персы, римляне и греки.

А в математике ты знаешь лишь сложенье,
Тебе чихать на вычитанье и деленье.
Когда получку приношу, ты вся сияешь,
Но, всё равно, не делишь – просто отнимаешь.

У нас с тобой к одежде разные подходы
Ты носишь всё, что только-только входит в  моду
Моя ж в горошек тёмно-синяя рубашка
Ещё живым царя видала – Николашку.

Ты хочешь быть пупом картины мирозданья.
Плюс, блин,  различно наше благосостоянье.
Вот у тебя, к примеру, норковая шуба,
А у меня недостаёт четыре зуба.

Четыре зуба – вроде, мелочи, но всё же,
Ты улыбаешься моей беззубой роже,
И обнажаю я в ответ, «смусяясь осень»,
Не тридцать два, как ты, а только двадцать восемь.

Ещё всегда ты носишь модную причёску,
А для меня жалеешь денег на расчёску,
И потому мой череп голый, как колено.
Ты говоришь, что это всё второстепенно.

Не спорю я, ведь ты такая скандалистка!
И ты допишешь новый пунктик в чёрных  списках.
В них всех моих ошибок перечень отмечен.
Там все они - все дни от нашей первой встречи.

Курю – не прав, а выпил – сразу враг народа.
И как такого только терпит мать-природа?
И, если выпью в кой-то день, к примеру, виски,
То становлюсь мотивом шоу скандалистки.

Коньяк и виски – вы мне снитесь непрестанно.
Ты говоришь, что это нам не по карману.
Сама же пьёшь всегда с подругами, от нервов
«Вдову  Клико» по триста сорок евро.

Твой фитнес-тренер на меня давно косится.
Он из тебя Мерлин Монро слепить стремится.
На тренировку ты умчалась в девятнадцать,
Домой вернулась только утром – в семь  пятнадцать.

Я понимаю, устаёшь от упражнений,
И спорт полезен, и не может быть двух мнений,
Но я прошу, когда завяжешь с тренировкой,
Не называй меня во сне каким-то Вовкой.

А в том году ты посещала визажиста,
Но провожал тебя домой судебный пристав.
Я прихожу с работы – дядя на диване,
Скучал, наверно, пока ты плескалась в ванне.

В моём халате, но не наш – с огромным носом,
Я, говорит, по юридическим вопросам,
Я здесь решаю, мол, важнейшую проблему,
Но я не понял, правда, на какую тему.

Ты в простыне одной из ванной прибежала
И очень быстро мне всю суть растолковала,
Что дядя с носом не случайный посетитель,
А очень важный чин – судебный исполнитель.

Я промолчал, ведь ты такая скандалистка,
Что можешь, запросто, лишить меня прописки,
Сдашь нашим органам со всеми потрохами,
И мне капец, блин, как  Бенладену  Усаме.

Ты говоришь, что никогда не изменяешь,
Кому конкретно – это ты не уточняешь,
Со мной ведёшь себя ты, как собака с сеном,
Сама не жрёшь, но лаешь офигенно.

Я от тебя давно напрасно жду экстаза,
Ты называешь меня ласково – «зараза»,
А только я любовной страстью воспылаю,
Ты говоришь, что всё – на голову больная.

Какая, на фиг, голова? Какого чёрта?
Я, что, тебя прошу разгадывать кроссворды?
От этих слов твоих мне никакого толка,
Не  исполняешь ты супружеского долга!

Ох, скандалистка ты, я знаю, скандалистка.
На днях сказал я комплимент одной артистке.
Ты закатила мне истерику такую,
Что я застыл, как древнеримская статуя.

Всё барахло моё  -  сандали  и рубашку,
Трусы, очки и детектив про «чебурашку»,
Мои носки, все три  -  в пакет из магазина,
И закричала: «Всё, проваливай, скотина!».

Грехи замаливал я долго и упорно.
Я драил пол, плиту и унитаз в уборной,
Перестирал вручную тридцать пар колготок,
Перекопал на даче трижды восемь соток.

Я десять дней не расставался с пылесосом.
«Ну что ж ещё, ну что?» – я мучился вопросом.
В постель тебе я подавал обед и ужин.
Сказала тёща: «Вот такой ты нам и нужен!»

Я был так горд. Я, значит, нужен, я – мужчина.
Как конь, рванул в одних трусах до магазина.
Я мойвы много  взял – кило и триста граммов,
Подарок тёще. Вот вам. Жарьте рыбу, мама.

Ты после этого меня, конечно же, простила,
Но, всё равно, мой подвиг недооценила.
Ты мне сказала: «Вот, что я решила, дусик,
Теперь ты маму будешь называть – мамусик!»

Ну, что ж, мамусик, так мамусик – эта мама
Мне всё ж родней, чем Меркель, иль Барак               
Обама.
Зачем скандалить? Я не буду идиотом,
А просто стану настоящим патриотом.

Конечно, ты везде привыкла на машине,
Туда – сюда, не экономя на бензине,
А я – пешком, трамвай за счастье. О, мадонна,
Ты на неделю выделяешь три талона.

И часто я стою, как натуральный лузер,
Печальным взглядом провожая твой                «Лэндкрузер».
На мастер-класс ты по искусству макияжа,
А я домой мешок картошки пру… Не лажа?

Но, я молчу, ведь ты, и правда, скандалистка,
И можешь враз перевести меня на «Wiskas».
Начну мяукать я совсем уже бесправно.
Но ты котов не любишь. Вот что славно!

От печки начал я и вновь вернулся к печке,
Куда деваться мне, затравленной овечке?
Как я хочу твоим мозгам устроить чистку!
Но не могу, ведь ты такая скандалистка!

2015г. А Григ.