Последний век республики

Дайте, дайте мне строчку, в которой нет слов,
Я сломаю шаблоны привычных основ!
Я построил мираж из бутылок...
Не случайно веселья жаждет толпа -
В мире ценится культ деревянного лба
И мозгов из древесных опилок.

Сатанею... Отчаяние гложет внутри.
Ах, ты Русь, это ты, черт тебя побери,
Под удар подставляешь ланиты?
Это ты ли полапана множеством рук?
Ты ль взрастила породу шакалов и сук,
Чьи сердца каменеют гранитом?

Я стихами грызу этот твёрдый гранит.
Жру изгнание, думая, кто победит.
Я ищу среди морд этих - лица.
Только совесть и честь тонут в мёртвой реке;
Я пытаюсь держаться в вертлявом пике,
Но лечу вниз подстреленной птицей...

Средь помоев не слышно дыхания роз.
Не увидеть улыбок сквозь зарево слез.
Слезы гонит удушливый ветер.
Слезы, слезы - они застилают глаза,
Заболочены призмою слез небеса...
Слезы, слезы на всём белом свете...

Что-то бьётся в окно за холодным углом,
Где углы смерть срезает точеным ножом,
Новый шаг проявляется Летой...
Крик мой где-то в глухих коридорах звенит.
Эхо, словно чужое, в огне шелестит
Добровольно горящей газетой.

Так распните мой мозг! Или что там ещё?
Свою душу, как тирс, приукрасив плющом,
Я надежду истошно целую.
Вот бы двинуть вперёд!.. Но кругом западня.
Цвета первого снега лихого коня
Я искал, а нашёл только сбрую.

Людям времени закомплексованных снов
Остаётся позвякивать сотней оков.
В общем, всё происходит, как раньше.
Не заметил, как в сердце закралась зима...
Был бы жив Цицерон, он сошёл бы с ума
От засилья разврата и фальши.

Чутким взглядом я каждую мелочь ловлю,
Мне уж с мира по нитке связали петлю,
Обменяли на чёрную метку.
Беспощадному миру грожу кулаком.
Только вот незадача - я под потолком...
Лишь осталось убрать табуретку.

Время скошенным дулом мне целит в висок,
Загубив на корню сердобольный росток,
В грязь втоптав чужеродное семя...
Каждый день - словно камень да в мой огород.
Я сижу, ожидая, что скажет народ...
Что ты скажешь мне, нищее племя?