Сложны детали жизненных баталий

СОВРЕМЕННАЯ ОДА НА ПОВЕСТЬ ИЗ ЖИЗНИ VI ВЕКА
В.Я.БРЮСОВА, РЕЯ СИЛЬВИЯ.

- Это, дочка моя, – Рея Сильвия, весталка, дочь царя Нумитора.
А юноша – это бог Марс, полюбивший девушку и отыскавший
её в священной пещере. У них родились близнецы, Ромул и Рем.
Рею Сильвию утопили в Тибре, а младенцев вскормила волчица,
и они стали основателями Города. Да, всё так было, дочка.
Рея Сильвия. В.Я. Брюсов. 1916 г.

Сложны узоры жизненных баталий.
Два человека – частью – весь народ.
Века о войнах с болью рассказали,
Что хрупок мир, живым, не вдруг, замрёт.

Перипетиям в сломе вех событий,
Не удержать тепла в людских сердцах.
Молитвой к богу, тем, – любви привитьем,
Развеян будет войн на ветрах прах.

Туман не спрячет солнца луч последний,
Когда надежда станет угасать.
Тлетворен запах всех глумлений, вредный,
Финалом жизнь, всю, будет отравлять.

Земля забудет света след рожденья,
Папирус в камень спрячет свою жизнь,
А жизнь, и солнца, оттого, томленьем,
Сигналом SOS, всем криком, будет в близь.

Прелюдий много от того, спасеньем,
Фантазий счёта в том не одолеть.
Но ЗОЛОТЫМ бог вызволит СЕЧЕНЬЕМ
То ВОЗРОЖДЕНЬЕ, что мир успел пропеть.

***

Разграблено всё, что можно было, готом.
Тот вечный Город пастбищем не стал.
Пустой столица стала, зверь? – охотой,
По городу остаток доедал.

А римлян станы оказались в поле –
Тотила, гот, завоевал весь Рим.
Сицилия, Бовилл в злой, страшной, доле,
А каллиграфа свинопас к себе пустил.

Чрез сорок дней он в град, свой, возвращался.
Да, Руфий, каллиграф, нашёл свой дом.
И свиток его, важный, не терялся,
С библиотекой –  живо всё, при нём.

Осады города всё повторялись,
Уж Рим вторично занимал тот гот.
Шесть лет прошло. Тотила умер. Знались
С нуждой и горем нищих, всех, – народ.

Отец Марию выучил латыни,
С ней греческий язык – с пелён учил.
Бродяжкой улицы она, пустынной,
Не знала тех, кто мимо проходил.

Узнала статуи и обелиски,
Дворцы, покинутые богачей.
Предметы роскоши, что были близки,
Фантазий память билась горячей!

Ей Тибр дарил поэтов вдохновенье,
Книгой отца ей древний город пел.
Щедра та пища в толк воображенью,
Очарованьем прошлый миг всё грел.

Камилл и Цезарь, древностью далёкий, –
По – новому рождали времена.
Та современность, затеняя око,
Дарила грёзы в старых именах.

Красноречивы были боли песен,
Историй, ливни песен, подхватив,
Рассказами писала дочка пьесы,
В скульптуру Августа свой взгляд вперив.

Писать рассказы о своих героях:
Гонорий, император, Марс ли, Брут –
Легенд, отцовских, её дух настроен.
В родном дому – хлеб с луком ей был друг.

На Палантине жил уж император,
Нарцесс, правитель. Город - свежих сил.
С его дорогой новые припасы,
И новой жизнью новый Рим зажил.

Не пил бы каллиграф, отец, то лучше,
Но ей – Марии – нравился он, пьян.
Рассказом ей, весёлостью попутчик,
Укор не в счёт, а счастье - пополам.

Но, всё ж, Мария, в рань, бежала в город.
Упрёк, не слыша, пряталась в траве,
Где старый берег Тибра, мил и дорог,
Видений сказка – жизнью, не во сне.

И новый гул кружил ум римлян,
У византийцев снова праздник был.
А лавры полководцу дали крылья.
Да! Капитолий новой славой жил.

Не тех людей в триумфах чтит Мария,
Август лишь, Веспасиан и Валентин.
С ней эти личности, во всём, живые,
Ей прошлое мерещится с вершин.

«Помешана», – подруги так считали:
Царапалась, в бой, пуском, кулаки!
Сын медника – жених? – но с тем отстали.
Обрывист склон холма, ей – в бурьяны.

Вдруг трещина по тёмному узору
Предстала залой в роскоши дворца:
Колонны и скульптуры, мрамор - взору,
Да лабиринт покоев - до конца.

Открытием того блуждала долго,
Сознанию – туманом – смерти мысль,
Остаться с ней на жизнь без торга? –
В то царство лун – спешить не торопись!

Потом походом, насладившись, бурно,
Узнав всё кропотливо - в дань вещей,
Себя тем барельефом с каждым утром
Нерона светом видела очей.

Поведав то, я, что из книг узнала,
Решаюсь сделать краткий перерыв.
Природу свих чувств, я показала,
Читатель, допою конца мотив.

Продолжение следует в самой короткой части.

16.12.21 г, Н.М. Сегеда