История ночного звонка. Глава 7

Глава 7. И снова Ольга.

День у Ольги прошёл рутинно, ничего нового, как и особенного, в этом дне не было. Была у Марины, читала новый сценарий, просто разговаривали, на разные темы, потом немного репетировали, как собрались все участники этого новогоднего спектакля. Ольга чувствовала себя в приподнятом настроении, как будто душа чего-то ждала.

Конечно, ждала. Думала Ольга. Скоро, скоро приедет Оксаночка, радовалась она, и с нетерпением ждала того дня, когда увидит дочь не через интернет, а воочию и обнимет её, прижмёт к себе.

Прошёл вечер, наступила ночь, Ольга легла, и быстро уснула. И вновь ей приснился сон.  И первое, что увидела, это себя.

Она сидела на песке, почти в волне. Волна набегала и тихо ласкала её ноги, рядом стояли босоножки её, сознание было мутное. Никак не могла понять, где она. Ей казалось, она была в другом месте. Была в объятиях, в счастье. А сейчас что?
Ей ещё слышалась красивая музыка, радостные поздравления, счастливый смех, лица, знакомые лица, а сейчас всё уплывает. Остался шум моря, и горячий песок, а в голове звенело,

«Не загуби жизнь зародившую, дай расти и развиваться. И свою жизнь береги».

В горле пересохло, хотелось пить, но воды не было, а подняться и идти домой сил не было. Всё было так странно, но нет сил даже подумать о чём-то. Всё тело покалывало, словно иголками. Словно искристые синие снега воткнулись во всё тело, не оставив даже сантиметра без боли.
В глазах почему-то искрились зарницы и радуги. Всё небо в радугах. Подняла глаза к небу, ничего такого не увидела. Светило обычное солнце и плыли лёгкие облака. Но закрыв глаза, вновь видела радуги.

Так она сидела, закрыв глаза, согнула ноги в коленях, обхватив их руками, и положила подбородок на колени. Видела, как тухли радуги в сознании, она встрепенулась, хотела задержать видения. Чтобы остались с ней, чтобы хотя бы помнить их.

– Я хочу остановить это, остановить исчезновение. Почему это опять происходит со мной? Это не жизнь, это какой-то бред. Мама отказалась от меня … и вот опять красивый сон и тот уже забывается.
А я хочу знать! Я хочу, хочу, хочу видеть! Постоянно мне снятся не обычные сны. И батюшка, которого я так люблю, но это не мой папа. Почему? Я хочу видеть то, что другие не видят!

Она повторяла это беЗчисленное количество раз, подняла голову, и посмотрела в небо. На какое-то мгновение она впала в транс, сильно сдавило в груди, а губы сами повторяли всё те же слова. Через солнце пролегла звездная дорожка, и она долго, долго с тоской смотрела на эту дорожку. Ей очень хотелось вступить на неё и пойти в звёздную даль. Она всегда знала, каким-то чутьём, она знала, что кроме этого мира, где сейчас живёт, есть ещё миры, и их много. И верила в это, «во вселенной мы не одни», часто шептала она.

А дорожка таяла на глазах, в сердце образовывалась пустота. Сознание как-то полетело вверх тормашками, и она вновь оказалась в забытьи. И в этом забытьи Ольга старалась вспомнить обрывки сна, как она думала, что всё же это сон.

Вспомнился полет в пространстве таком, что дух захватывает. Но отрывки мизерные, она и не волновалась, ей часто снились разные сны, из которых она мало, что помнила, и вспоминалось первое время и пропадало. Постепенно она выходила из-забытья. Но ещё в туманном бреду, знала, что ей надо домой, и она прошептала.

– Домой! Мне надо домой. Я, что уснула здесь?
Спрашивала она сама себя, и сделала вывод. – Ну и приснится же! Хм, радуги, цветущие радуги, во всё небо. Надо же!
Но откуда-то изнутри неё, появилось какое-то сожаление, сердце заныло в тоске, и пульсировало так, как будто рвалось куда-то.

– Вот ещё. Ещё о сне мне тосковать. –  Тихо прошептала Ольга. Надо подниматься. Так, обувка моя здесь, сарафанчик на мне, значит, то красивое платье просто мне приснилось.
Но продолжала сидеть, и чуть ли вновь не провалилась в дрёму, Очнулась она от далёкого крика.
– Лёлька!
Сначала он был, как сквозь вату в ушах. Но потом вновь услышала.
– Лёлька! Лёлька-а-а-а! – Истошно кричала Марина.
– Марина? Мариночка, сейчас, Мариночка.

Ольга стала приподниматься, встала на коленях всматриваясь в сторону, откуда бежала Мрина. Сейчас её уже не заботила странность произошедшего. Казалось, ничего не случилось. Ей уже перестал видеться какой-то праздник, все лица растаяли и не возобновить видения, не ощущался  аромат медовый, и не ощущала боли. Сейчас она увидит действительное родное лицо Мариночки и обнимет её. Лишь тело ещё было скованно, как от долгого нахождения в одной позе. Но постоянный звон в голове продолжался, и иногда слышались слова.

«Не загуби жизнь зародившую, дай расти и развиваться. И свою жизнь береги».

– Лёлька! Вот ты где. Лёлечка, что с тобой? Что случилось?
– Мариночка, ой, Мариночка, помоги мне, никак не поднимусь.
– Лёленька, ты, где была?
Спросила Марина, поднимая Ольгу, и заплакала, обнимая её. – Я тебя уже, который день ищу. Каждое утро и вечер берег обследуем. Все больницы и морги обзвонили и сами побывали с Риммой, удостовериться. Хорошо, вот Римма в клинике работает, нас везде пускали.  Где была? –
Строго спросила Марина. – Выпороть бы тебя, да не могу, жалко. Люблю тебя засранку такую.
Марина снова заплакала, прижала Ольгу к себе, но всё же стеганула её ниже спины, ладонью.

– Мариночка, я не знаю, ничего не помню.
– Как это ты ничего не помнишь? Ты пьяная?
– Нет, Мариночка, нет. Ты же знаешь, я в рот кроме лимонада и сока ничего не беру. И никогда не пила спиртного.
– Почему ты на ногах еле стоишь? Ты, что наркотиков наглоталась?
– Нет, ничего я глотала, Марина правда, я не знаю, что случилось. Мне кажется, я спала и сон видела.
– Где спала?
– Здесь, наверное, на песке.
– Я все дни проверяла берег, тебя не было.
– Не было? – Удивлённо спросила Ольга. Как же так? –
Потерянно продолжила она. – Но Марина, я никуда не уходила с берега.
– Ага, не уходила, не уходила она, а мы значит с Риммой мимо целую неделю ходили и не видели. Так?
– Не знаю, Мариш, не знаю.

– Марина! Нашла? Слава богу! – Услышали они голос Риммы. Она бежала по берегу, подбежала, а Марина ей отвечает.
– Представляешь? Говорит, здесь всегда была, врёт и не краснеет, засранка такая. А мы тут с ума сходили, весь город перевернули.

– Потом разберёмся. – Ответила Римма, обнимая Ольгу. – Идёмте домой, да позвонить всем надо, сказать, нашлась. Э-э-эх, Лёлечка, и задала ты нам жару. Все наши друзья и друзья друзей все ищут тебя. Надо Стасу позвонить, а то он привлёк ещё и пловцов и аквалангистов.  Поди ныряют море проверяют. – Потрепала её  по волосам Римма. – Постой, на твоих волосах остатки причёски. Это что?

– Что? Причёска? – Удивлённо спросила Ольга.

Она увидела в пространстве зеркало и своё лицо в нём. Там отражалась она в красивом платье и с красиво уложенными волосами, просто загляденье, и кто-то накидывал сверху вуаль. Видение мелькнуло и пропало, а Ольга осталась с открытым ртом.

– Чё смотришь на нас, как овца на новые ворота, рот открыла. – Строго произнесла Марина. – А ну, говори, где была.
– Не знаю, Марина, правда не знаю. Мне кажется, здесь была.

– Марин перестань трясти девочку, и пошлите домой. У меня на нервной почве аппетит прорезался. Желудок опять разболелся. Ты голодная? – Спросила она Ольгу.
– Не знаю, может да, а может, нет. Не чувствую ничего.
– Нет, всё же, как-то надо её проверить. Римм, ты можешь без афиширования сделать ей все анализы?
– Какие анализы? Марин, девочка сейчас успокоится и всё расскажет нам.
– Ага, расскажет она, упёртая, как баран. Нет, что ни говори, а обследовать её надо по всей форме, на всё, что есть, какие у вас там анализы.
– Ты ещё скажи на беременность.

– А это в первую очередь! – Чуть ли не взревела Марина на высокой ноте, что Ольга и Римма вздрогнули, а Ольга вновь произнесла.
– Мариночка, я, правда, ничего не помню, что со мною было. Неужели меня и правда, не было целую неделю?
– И у тебя ни с кем ничего не было? Ни с одной особью мужского пола?
Вновь со строгостью спросила Марина.
– Не знаю, правда, не знаю я ничего. Кажется нет. Не было.
Ольга заплакала, размазывая слёзы по щекам. А в голове звенело

«Не загуби жизнь зародившую, дай расти и развиваться»

От слёз от всех переживаний, которые добавили расспросы старших подруг, от тоски. возникшей вновь в сердце, от слов, что возникали в мыслях, они били прямо сразу и в сердце, и в голове, да так, что у неё закружилась голова, и она стала оседать на песок. Но руки подруг подхватили её, Римма взяла её на руки, словно маленькую девочку, а голова Ольги опустилась на плечо, и Римма, выговаривая Марине, понесла Ольгу домой.

– Довела девочку, Мариша, разве можно так с ангелочком обращаться?
– Ангелочек? Этот ангелочек нам ещё покажет. Ты, что думаешь, я её не люблю? Да её люблю больше жизни своей. Она мне, как дочь, хоть и разница всего в пять лет. С ясельной группы её опекаю, если бы ты видела её родителей.
– Марина, ты рассказывала, оставим её родителей, она теперь у нас. И я думаю, не зря нам доверил её всевышний.

– Ты тоже так думаешь? Римм? У меня всегда такие мысли были, даже порой,  слышу «Береги её». Вот одного понять не могу. Ну, что же с ней случилось? Почему, мы раз сто бегали по берегу искали её и не видели?
– Ну, бывает и такое.
– Такое может быть?
– Всякое может быть Мариш, всякое. Вчера когда просматривали с ребятами берег и дальше, где лес начинается, в посёлок вошли, расспрашивали местных, так говорили, кто-то из местных видел вроде, что типа НЛО было в небе. В последнее время то и дело появлялось, как в облако пряталось. Говорили, чистое небо и вдруг посередине облачко появилось.

– Да, ладно тебе. Зачем наша Лёлька инопланетянам?
– Риммочка, я сама пойду, со мной всё прошло. А тебе в гору тяжело. Спасибо вам мои любимые подружки.
– Хм. Подружки. Мы тебе матери, и теперь глаз с тебя не спустим. И даже не спорь. Имей в виду, ты теперь под строгим надзором. Ни шагу без нас.

Весь остаток дня Ольгу не отпускало чувство, что рядом кто-то есть.  Когда её привели домой, вымыли под душем, проверили всё тело, ни каких следов насилия нет. Римма, как врач, заглянула везде, и о чём-то шепталась с Мариной. О чём, не расслышала, услышала лишь слова Марины,
– Тебе виднее, всё же, ты у нас врач, это я культработник, и к тому же ещё учусь. И что будем делать?
– Подождём, время покажет, завтра анализы возьмём.

Ольга совсем не понимала, о чём они говорят, и как-то ни с того, ни  с сего, в ванной озарилось ослепительно ярким светом, от этого света у Ольги отключилось сознание, и ничего не помнит, очнулась она уже в кровати.

Она лежала на кровати, на потолке плясали разноцветные тени, в душе продолжалась ныть тоска. Порой видела какие-то лица, полностью людей, вроде бы и не призраки, слышалась музыка. Ольга боялась закрыть глаза и боялась  услышать постоянное напоминание. «Сохрани жизнь в тебе».
Порой видела колыхание воздуха в комнате краем глаза, и страшилась  поворачивать голову, чтобы вновь не увидеть рябь воздуха напоминающую, как перемещение призраков, а может не призраков, похожие на обычных людей. И вновь перед внутренним взором всплывали картины из недавнего прошлого, то ли во сне увиденные, то ли на яву было. В голове звучало.

«Будь сильной девочка, тебе обязательно помогут».

Звучало нежным ласковым, женским голосом. Затем голоса звучали разные и в разнобой, одни слова, наложенные на другие, что в голове шумело. У неё ясно порой вырывало сознание отдельные слова.
«Помыслы, помыслы для будущего племени светлых русичей».
«Надо, надо гармонизировать».
«Она уже обладает обновлённым генетическим кодом».
«Сохраните ей божественные вибрации. Тише, ей шумно, она нас слышит».
«У неё сейчас, как раз такой период, когда можно всё больше и больше узнавать, но не стоит сейчас ей это открывать».
«Голубушка, давайте действуйте, задайте ей верное направление. Усильте ей веру в Силу Духа своего. Ей надо поверить в себя».

В голове Ольги усиливался не вообразимый шум, и она закрыла глаза, не выдержала, закричала, и почувствовала, как на лоб легла чья-то мягкая теплая ладонь. И мягкий нежный женский голос произнёс.

– Тише деточка, не кричи, всё с тобой будет хорошо.

Ольга открыла глаза и увидела перед собой женщину, она её узнала, она была там, а где там, никак не вспомнит. Это она. Эта женщина накинула Ольге на голову красивую прозрачную с вышивкой, вуаль, похожую как и на этой женщине вуаль, а вуаль легко  легла на причёску и опустилась поверх красивого платья. Вспомнила, её называли там бабушка.

– Бабушка? Я опять там? В стране радуг?
– Нет, милая, ты дома на земле, отдыхай.
– А где…, где, кажется, я замуж выходила….
– Да милая. Но на время забудь его, вон он, видишь?

И бабушка указала в сторону, но Ольга увидела только высокий силуэт, а он оглянулся, сверкнула улыбка и слова его послышались.
– Я люблю тебя вечно, я скоро, жди.
– Вот и всё, тебе остаётся сохранить радость любви вашей, что уже живёт в тебе и растить. Не поддавайся трудностям, Исток вложил в тебя мечту и свет, и отправил на землю, а ещё он будет благодарен твоему материнскому долгу. Исполни его. Сохраняй в Душе дар Божий. Вот и всего-то. Запомни, это тебе дар Божий. Сумей сохранить Дар, как драгоценный блистающий камень, бриллиант то будет, чистой воды.

– Мне можно рассказать Марине и Римме?
– Кое-что они уже знают, о новой жизни в тебе узнают скоро, остальное не стоит. А ты и не помнишь.
И бабушка провела рукой ото лба через глаза, произнесла.
– Спи!  До скорой встречи.
Ольга осмотрела перед собой, в комнате ничего и никого не было, тишина и не было никаких разноцветных пятен и не слышно музыки. Она улыбнулась, прошептала.

– Привидится же. – Закрыла глаза и заснула крепким сном. Во сне и крепким сном, успокаивающим, исчезла тоска из сердца, а проснулась от солнечных лучей, и в дверях стояла Марина, она спросила.
– Есть хочешь? Вставай. Как, кошки не скребут твоё сердечко? Коготочки острые или у тебя острее?
– Марина? О чём ты?
– Прости моя хорошая, прости, прости. Я накричала на тебя вчера.
Марина подошла, обняла Ольгу вместе с одеялом, и прижала к себе.
– Ты не думай ни о чём, я все дни была на нервах, думала, что ты утонула.
– Мариночка я плаваю хорошо.

– О-о-о, море, оно такое и не таких пловцов забирало. А ты ребёнок ещё. А когда ты нашлась, и не говоришь, где была, я такой злющей стала, что даже по попке твоей приложила ладонью. И в ванной залепила ладонью, по голой-то, хорошо зазвенело. А? – Марина рассмеялась, продолжила. – Но это я смывала этим следы того, кто дотрагивался до тебя, но только пусть он появится, я с него три шкуры сдеру.
– С кого? Марина?
– А то ты не знаешь.
– Нет, Марина, не знаю, хоть одним глазом взглянуть.
– Знаешь, что!? А-а-а, ладно. Ребёнка мы оставляем. Воспитаем.
– Какого ребёнка? – Удивлённо спросила Ольга.

– Лёлька, хватит врать. Могла бы сама признаться, а не прятаться. Призналась и всё, нервы у всех целее были бы. А то весь город на ушах был.
– Я–я–я–я, правда, ничего не помню.
– Вчера Римма осмотрела тебя, не забывай она всё же женский врач. Кое-что взяла у тебя, и тест сделала. Но говорит, рано ещё, может быть ошибка, но ты дорогая наша воспитанница уже ребёночка ждёшь. Блин следили за ней, следили и на тебе, бац, бабками нас моментально сделала. Самые молодые бабки будем. Это же надо! Блин!
– Нет, нет, Мариночка нет.
– Что нет, я ещё и сон видела, и велели сохранить её и тебя. Сама великая мать приходила ко мне во сне.

Марина сбросила с рук своих Ольгу в кровать, всхлипнула, повернулась и ушла.

Дверь хлопнула и так громко, что раздалось везде, а у Ольги в мыслях звучало:

«Великая Мать Мира поднимает её сейчас, и выбор пал, на поворот судьбы, поставив поступь Духа выше, выше и на куски разнёс ограничения сознания и времени. Танец любви и разлуки – сладкий несбывшийся сон. Боги застыли вокруг в изумленье, Замер, казалось, весь Радужный Мир на мгновенье, Шёпот и прикосновенья – это, всё было во сне. Ты так любила те сны, где в вальсе кружились мы. Снились тебе часто и забывались сразу. Нет здесь нашей вины, отчего нам пришлось расстаться. Перемешались краски и звуки в танце любви и разлуки. Просыпайся! Лёля! Пришла пора».

– Ольга! Лёля! Просыпайся! Вспоминать пора. –
Звучало в комнате так, словно в рупор говорил мощный и хорошо поставленный голос.
Казалось так и произнесёт сейчас:
«Говорит Москва!» Но вместо этого вновь произнёс твёрдо.
– Просыпайся! Вспоминать пора.

– А! Что? Что вспоминать? Что это было? Фух, опять сон, сердце, как колотится-то.

Ольга села на кровати, сердце её действительно с грохотом отсчитывало удары. Посмотрела в окно, там уже начался декабрьский  рассвет, а она ещё ощущала знойный август и вальс в сверкающих радугах.

– Так, это было по-настоящему? Кое-что я помнила, помнила, как нашли меня Мариша с Риммой. Но, где я была? Когда-нибудь мне откроется? И что же это такое? И к чему мне душу выворачивать? Может, не стоит? А?

Спросила она пространство и вновь легла и долго лежала с открытыми глазами, перебирала сон. Затем произнесла.
– Выходит, я только последнее и не помню. Не помню о Матери Мира. О бабушке, вот и сейчас забыла, что она говорила. А-а-а. Лёлька, пора привыкнуть и выкинуть всё из головы, надоели эти сны. Жить хочу свободно. Скоро Оксаночка приедет, и всё наладится.
Ольга с удовольствием потянулась, ещё немного понежилась в постели, за окном совсем стало светло.
Пора вставать, и что лежать. И сны эти всякие снятся повидимо от того, что я волнуюсь за Оксаночку. Но скоро, скоро будем вместе.
Произнесла Ольга, успокаиваясь, но вдруг вновь послышались слова батюшки.

«Загляни любви своей в глаза, и ты увидишь в них чудеса»
– Боже, и когда всё это прекратится? Загляну, батюшка загляну, вот только пусть вернётся Оксаночка, и загляну ей в её красивые глазки.

Продолжение следует....
Таисия-Лиция.
Фото из интернета.