Порог нового дома

<черновик>

Рассказ
                Она почти слышала, как двери ее тюрьмы захлопываются.
                Свобода ушла навсегда, теперь ее судьба в чужих руках,
                и никогда ей не увидеть воли. В голове ее замелькали
                безумные мысли о том, как хорошо бы сейчас улететь
                далеко-далеко. Но она знала, что скрыться невозможно.
                Она с улыбкой повернулась к жениху и повторила: «Да,
                я согласна».
                Тина Милберн, «Решающий миг»

     Тысяча девятьсот девяностый год. Когда впервые переступила порог дома, будущая свекровь встретила меня словами: «Ты меня не бойся – я тебя боюсь ещё больше».
     Жених был уже раз женат, на первую его свадьбу съезжались родственники, второй раз уже никого не звали. Ко мне приехали мама и две подруги, школьная – Инна и Ольга, с ней мы вместе работали в моём родном городе. Со стороны жениха мне купили кольцо и веночек на голову, туфли белые у меня были, платья брала у Инны напрокат (на мне всегда экономили). Инка привезла себе красивое розовое платье. Когда я гладила, она попросила и её платье погладить. Открыла сумку:  а платье дома забыто, один пояс привезла. В чём была подруга, в том и пошла.  Ольга мне причёску сделала, подкрасила. Расписывались в пятницу. Свадьба была скромной. Да мне, как-то, большой свадьбы и не надо было. Расписались – достаточно. Через год обвенчались.
     Прописалась в дом к свекрови и мужу, сразу устроилась на работу программистом на завод. Повезло, как раз у них в АСУП два места освободилось. Сразу дали третью категорию. Правда, начальник отдела кадров кричал в телефонную трубку моему начальнику: «Ты что, с улицы берёшь и ещё и категорию даёшь?» Начала изучать и работать на персональном компьютере.  Большая вычислительная машина ЕС-ка была в другом отдельном здании, а наше здание находилось в самом цеху. Маленькое здание в глубине огромного здания цеха. Грохот, окна с решётками выходили в цех. Натурального света, конечно, не было, но никто не жаловался. Все последующие годы я проработала в этом коллективе. Менялись названия отдела, менялись люди, языки программирования, системы, (FoxPro, Карат, небольшая база данных для основных средств, простой язык запросов, Clipper, структурированный объектно-ориентированный язык программирования Delphi, БД Oracle, PL SQL, ERP и т.д.), но общий дух отдела оставался неизменным: это доброжелательная рабочая обстановка, цельный коллектив.  Все, кто ушёл от нас, переехал в крупные города, поменял работу на более перспективную, все жалели, что уходят с коллектива АСУП.  Людям свойственно хотеть большего: подучившись, попрактиковавшись, прихватив наработки всего коллектива, поучаствовав в проектах, многие наши работники работают за границей,  в крупных городах в престижных фирмах. Каждый выбирает по себе, каждый выбирает для себя. Мы за них только рады.   Я благодарна судьбе, что проработала все годы здесь, на своём месте.
     Перед нашими глазами, в наших руках вся информация завода, цифры. Программисты – это люди, создающие нечто из тонкой невесомой мысли, сродни поэтов. Стиль такой  –  обобщать, анализировать и систематизировать заводской информационный хаос, соединять его отдельные частицы в нечто красивое, закономерное, законченное произведение, удобное для пользования и в помощь другим отделам. Когда интересен только процесс, анализ  и результат в целом, то это гармоничная работа. Когда люди начинают примерять цифры к себе,  видят, что у других оклады намного больше и т.п., гармония пропадает. Некоторые уволились по этой причине:  посчитали, что их не оценили по заслугам. А у высшего начальства один ответ: незаменимых нет. Возможно, они правы, ведь ни одно предприятие, ни одна фирма  свою работу не остановили. Работа, как и жизнь, продолжается.
     Всё как-то давнее уже забылось. Свекровь «мамой» я не смогла назвать.  Я давно считаю её своей мамой, мне близко её мировоззрение, мы  живём в одном доме много лет,  у нас нет секретов, но я не могу произнести свободно  –  «мама», не знаю почему, не могу. Обычное местоимение – «ты»,  или «бабушка», когда дети пошли, редко могу назвать «мамой». Я не могу легко выдавить из себя это слово. 
     Первые годы свекровь меня донимала постоянным сравнением с первой невесткой: да, та, ласковая, сразу её «мамочкой» назвала. Я не такая, не ласковая, от меня током не бьёт, и теплом не веет. Почему муж развёлся с первой женой? Да причин особых не было. Девочка молоденькая, из многодетной семьи, избалованная, всё домой бегала. Замуж хотела, чтоб муж любил, на руках носил, блестяще одевал. А муж – шахтёр, ему б термозок в сумке, флягу с водой, а дома – отдых, покой. Да и сильно родственники жены вмешивались. Не выдержал, сам подал на развод: видит, толка и лада не будет, уж лучше сразу оборвать.
     Развал  Советского Союза, годы перестройки,  пустые прилавки, талоны на основные продукты. Работали за бесплатно,  зарплату не платили  месяцами, годами, а на некоторых предприятиях расплачивались выпускаемой продукцией. Мужики подбирали брошенные окурки. У меня муж курил. Сколько сигарет я сама приводила из родного города, собирали у некурящих приобретённый по талонам товар. Курить можно бросить только при спокойной обстановке, а  в неспокойное время это не реально, наоборот, нервы на пределе, курить мужчинам хочется… В магазинах, аптеках – шаром покати, хлеб привозят – огромные очереди.  Спасались в то время огородами. Около дома небольшой участок, ещё три взяли в разных концах, где смогли. Из транспорта – ноги и мотоцикл мужа Ява. Все участки под многоэтажками были распаханы – люди сажали картошку. Меня жалели, я больше дома хозяйничала, а муж со свекровью на дальних огородах, хотя и мне приходилось. Огороды здоровья не добавляют. А вы видели сияющих здоровьем колхозников СССР, работающих на свежем воздухе на полях? Как правило, все беззубые.
     1994 год. Мне уже 29 лет. Первого апреля отвезли меня в больницу – должна была уже рожать. Беременность проходила более или менее нормально, ребёнок сильно не бултыхался. А дальше глухо – совсем нет схваток. Лекарства:  свекровь бегала, уж просила по общежитиям у девчат – у кого, что осталось,  в аптеках и больнице ничего не было. Вызывали у меня схватки, вызывали – глухо… Пару недель и так уже переходила. Нужно было срочно делать операцию. Врачом сказано было, готовьте деньги. А наличных денег ни у кого нет,  по зарплате задолженности. Бегали муж со свекровью занимали по крохам. За операцию были доллары приготовлены, на лекарства.  Всё эти недели свекровь звонила моей матери с телеграфа: «Приезжай, Ирина не может разродиться!» Мать спокойно отвечала; «Вот родит, тогда приеду. Все рожают и она родит». Один раз свекровь не выдержала, громко на всю почту её матюком послала.
     Четырнадцатого апреля провели операцию – кесарево сечение. Операция оказалась очень сложной. Мальчик. Я ничего не помню. Помню, как в тумане, перед операцией – капельницы, маска, наркоз, видно уснула. Боли не помню, небольшие ощущения внизу живота потом помню, были. Холодный стол, холодно, когда очнулась. Свекровь с мужем под окнами, женщины с роддома кричат: «Ирина страшно кричит, наркоз давно кончился, режут по живому». У мужа волосы седые прибавились. Свекрови, когда вышла на свою работу, на то время работала фрезеровщицей на заводе, сказали: «Валя, ты постарела на пятнадцать лет». Когда свекровь пошла к врачу, которая делала операцию, спросить, как Ирина родила, та ответила: «Это не она родила, это я родила. За все годы практики в больнице такую матку вижу впервые». Начала свекровь ругать, куда Вы, мать, смотрели, у неё грыжа пупочная, размером с яйцо. Врач была удивлена, что свекровь не родная мать, не поверила – свекрови так не заботятся.  Кроме этой большой шишки, вся моя матка оказалась в страшных шрамах. Они чистили, чистили, наркоза не хватило, не успели всё почистить. Врач сказала, что будет следующий раз рожать – матку, возможно, придётся удалять полностью. Я никогда не ощущала грыжи, шишки, шрамов, вроде болеть по-женски не болела, как обычно, ангины, ОРЗ. Откуда оно что берётся?? Через три года была вторая операция. Приготовились к худшему, наркоза дали лишнего, так что еле из него вышла. На удивление врача матка стала лучше, многие шрамы рассосались, удалять не пришлось, перевязали мне трубы по написанному ранее заявлению, чтобы больше не рожала. Родилась девочка. Всё смылось, плохо помню все эти годы. Всё быстро пронеслось...


Лучи

Что заслужили, то и получим.
Получу по лучу. С тем и полечу.
И вновь прилечу.