Там, потом

                Лиле


Два раза в год я жалею о том, что у меня нет сада. Первый раз весной, ранней весной, ещё почти зимой, когда появляются первые нарциссы. Мелкие белые волнующе-ароматные, те самые, из города детства, из дома.
И второй раз осенью, поздней осенью, почти зимой, когда зацветает мушмула и воздух наполняется горечью, сладостью и надеждой с такой силой, что и осенние осы с удесятерённой силой облепляют цветущие ветви и не дают подобраться к дереву поближе.
 И тогда, чтобы не очень огорчаться отсутствием сада, я говорю себе:
«Когда-нибудь, когда…где-нибудь там, где ты будешь потом…ты сотворишь себе сад. Ты создашь себе свой собственный маленький сад, тебе же не нужен большой. Тебе только нужно, чтобы там круглый год цвели нарциссы и несколько раз в год зацветала мушмула. Ты прочла много книг и ты знаешь, что мысль и желание творят миры. И ты, наконец, научишься так ясно и прекрасно мыслить и так безупречно и сильно желать, что у тебя там всё получится. Это будет прекрасный сад. Главное, не сомневайся».
Но тогда приходит следующая мысль. А как же море? Я ведь не смогу без моря. Ни здесь не могу, ни там не смогу.
Только сад нельзя разбить на берегу. Наверное, даже там нельзя, как бы ни хотелось.
И тогда решение находится: нарциссы из сада переселяются в долину, а нарциссовая долина превращается в мою дорогу к морю; и вот я иду по долине, иду, иду к морю.
А берег у моря пустынен и только чайки  над ним и ветер. Ветер не холодный, но достаточно сильный, чтобы пролетать насквозь, чтобы выдувать остатки грусти и сомнений, если к этому времени ещё останутся сомнения. Но сомнения как сорняки, вы же знаете, как с ними тяжело бороться.
И море, да, море! обязательно с небольшими волнами к берегу, не от берега, чтобы их встречать, стоя к ним лицом; а вода в море все равно чистая, без водорослей, прозрачная, и пена, исчезая, успевает сказать «ш-ш-ш-ш…»; и это счастье, счастье набегает волна за волной, бесконечно омывает ступни и утешает… и послушно утешается, утихает всё, что должно утихнуть, что должно быть утешено, под этот сладостный звук: ш-ш-ш-ш…

И постепенно в голове не остаётся мыслей, только радость в сердце. Такая ясная и чистая радость оттого, что ты на море, а там, чуть подальше - нарциссовая долина, ты не думаешь о том, что сам ее создал, она просто есть, и всегда была и будет. И всегда была и будет радость оттого, что скоро зацветёт мушмула, потому что здесь она цветёт несколько раз в году, и значит следующее цветение всегда скоро; и никакие осы сюда пробраться не смогут, и жадно облепить цветущие ветви не смогут, хотя ты их понимаешь, понимаешь изголодавшихся по бархатистой сладости ос, но компания их тебя не привлекает, поэтому их здесь и нет…
А самое лучшее, наипрекраснейшее из всего, что ты знаешь: там, за долиной - твой дом, и дома всегда кто-то есть, кто-то из самых тобой любимых. И всегда можно к ним -  домой - вернуться. И принести с собой белые ароматные нарциссы, и крики чаек и тихое ш-ш-ш-ш…
Творя миры, главное - не сомневаться. 
И тогда там, потом… там обязательно будет сад.