Борис Щербатов

БОРИС ЩЕРБАТОВ
(1941 - 2013)

Время кровью моросит.
Время нелюдей…
А ведь жили на Руси
люди-лебеди.
Света кроткие послы
в русской темени кромешной -
будто лебеди, белы
и, как ангелы, безгрешны.
Из столиц, из дальних мест,
предков следуя примеру,
шли на плаху и на крест
за Отечество и веру…
Нынче Родина в беде.
Но - взгляни в любую сторону, -
нет над Русью лебедей,
всюду - вороны!
Ночь темна, тревожен путь.
Русь - как рана ножевая.
Ворон падает на грудь,
а она еще живая.
Я с закушенной губой
задыхаюсь в плаче-лепете…
Позовите за собой,
Люди-лебеди!

***

Я покидал деревню без печали -
с мальчишескою верой в чудеса!
Навстречу мне, распахивая дали,
катило солнце ясные глаза.

И, не питая нежности к былому,
я оглянулся.
Стежкой луговой
тянулась тень к родительскому дому
и на порог ложилась головой.

ОТЧИЙ ДОМ

Захолустье Руси, заколоченный дом.
Ходят тучи над ним, кувыркается гром.
Сиротливо калитка скулит на ветру.
А осталось ему – только смерть на миру!

И, как близость конца, у замшелых ракит
стеариновой свечкой берёза горит…

А ночами в дому половицы скрипят,
а ночами в дому обо мне говорят.
Мне восторг или страх шевелит волоса!
Я своих стариков узнаю голоса.

Мне б ночами сюда не ходить никогда,
да противиться сердцу – не стоит труда.
Вот я снова пришёл. И тоскует метель,
и поёт за стеною моя колыбель…

Я, наверное, завтра в Москву укачу,
я в Елоховской церкви поставлю свечу,
до земли поклонюсь незабвенной родне,
кто в небесных путях не забыл обо мне.

ПОЭТУ

Свернётся небо, как горящий свиток,
погаснет солнце, звёзды упадут.
И конвоиры ангельского вида
на суд бессмертных
смертных поведут.

За всё, что было - мы с тобой в ответе.
Суду известны наши имена.
При нас с тобой
на суетной планете
последние кончались времена.

Мы проглядели одичанье мира,
безумство плоти, пляски на крови.
О чём, скажи, звенела наша лира,
когда весь мир отрёкся от Любви?

Нам не простят,
как в песенном угаре,
размазывая слёзы по лицу,
мы вдохновенно поклонялись твари!
И никогда не кланялись Творцу.

Пока же в ад не рухнула дорога,
и на уста нам не легла печать,
молись, поэт,
выпытывай у Бога,
какую правду людям прокричать!

СЕЯТЕЛЬ

Я - сеятель на ниве песнопенья.
Бежавший от колхозных трудодней,
я растерял крестьянское терпенье,
завещанное матерью моей.

Молясь великим,
их глагол глотая,
я, как в судьбу, поверил в письмена.
Я столько слов посеял,
не гадая,
где прорастут, в какие времена…

В какие времена живёшь, Россия!
Грабёж, падёж, неслыханная сушь.
Двужильная,
ты выстоишь, осилишь!
Но что нам делать с засухою душ?

Бесплодные,
ярясь и сатанея,
по душам молодым, как степняки,
заморские промчались суховеи,
по горло засыпая родники.

И вот уже отравлено искусство,
народ бессилен, а правитель плох.
И, Боже правый,
даже в речи русской
чужой ордой шумит чертополох!

Я - сеятель.
А нива песнопенья,
как поле боя, в прахе и в дыму…
Пошли мне, Бог, крестьянского терпенья,
и русской силы слову моему.

ДЕНЬ ПОБЕДЫ

Пришел домой
солдат израненный.
Закончив ратные дела,
в сырую землю
штык ограненный
всадил до самого ствола!

Уже весна дышала грозами,
и май оделся в синеву.
В девятый день
приклад березовый
внезапно выбросил
листву!

* * *

Прощаюсь с Родиной, прощаюсь
со всем, что горестно люблю.
Под ветром времени качаюсь
и запоздало слёзы лью.

Вчера судьбою и талантом
я был с другими наравне.
А нынче жалким эмигрантом
проснулся в собственной стране.

А нынче проклятым изгоем
от боли корчусь и тоски
в Отчизне, отданной без боя,
захваченной по-воровски.

А ветер времени широко
несёт заморскую чуму.
И от погибельного рока
не уберечься. Никому.

* * *

Ты уезжаешь из России.
Не буду вспоминать про крыс.
Наверное, не без усилий
ты пуповину перегрыз.

Лети!
Лечи Парижем душу,
живи, не опуская глаз…
А нам под русским небом слушать,
как плачут ангелы о вас.

КРОВЬ и ЧЕРНИЛА
«…чернила честнее крови…»
И. Бродский

Страна отеческих могил
и первобытной непогоды.
Ты ей, наверно, не простил
дарованной тебе свободы.

И потому не брал в расчёт,
когда рука твоя парила,
что в русских жилах не чернила,
а кровь разбойная течёт.

Здесь волчий вой и вой пурги,
снега до крыш, до звёзд заносы.
Здесь кровью пишутся стихи,
чернилами строчат доносы.

Слова пророков и задир,
оплаченные смертной данью,
живут, исторгнутые в мир
кровоточащею гортанью.

Тот был красивым, этот - злее.
Но, пулей затыкая рты,
всех положили в мавзолеи -
во мрамор вечной мерзлоты…

В удушье гнева и тоски,
когда бесчестье у кормила,
здесь кровью напиши стихи -
по следу бросятся чернила!