Здесь стены живые

Казалось, что здесь даже стены живые.
Свет факела еле боролся со тьмой. Нас вглубь повели коридоры кривые, что были укрыты под горной грядой.
От каждого шага давило на уши, а эхо бежало на мили вперёд, здесь запах морил и, казалось, удушит.
Кем был этот странный и древний народ?

Под нами лежал давно брошенный город, сокрытый в глубинах промёрзшей земли. Бежал по спине неестественный холод, хотелось бежать.
Но бежать не могли.
Нас что-то вело к этим чёрным постройкам, толкая по старым сплошным мостовым, где воздух был мерзким и затхлым настолько, что стал не пригодным, и даже чужим.
Мы это терпели и не понимали, как лёгкие сами привыкли жрать ртуть. Среди этой чёрной космической стали нас запах вёл дальше. Показывал путь.
Мы вышли на города мёртвого площадь, хранящую тайны всех дальних миров. Язык древней расы родного стал проще...
Но мир к этим знаниям был не готов.
Безумие вспыхнуло в нашем рассудке, и красные капли на чёрных камнях смешались с извёрнутым на пол желудком — никто не пытался держаться в руках.
Мы бросились прочь, когда жданная жертва, с руками разорванным вдоль животом, упала на площадь. Из многих он первый.
Луч света пробился вдали, над мостом.

Хватаясь за нитку последней надежды, оставили город давно позади, услышали то, что не слышали прежде — нас шёпотом звал кто-то в тёмной дали.
Нам ветер шептал в спины чёрные речи, слова его мёртвые в венах комком, ложился озноб покрывалом на плечи, а бездна бурлила под древним мостом. Дрожала земля, отдыхавшая вечность, стонала открытыми ранами тьма.
Вот плата за нашу слепую беспечность — сам Город вставал после долгого сна.
Хватали ртом воздух, как будто немые, когда таял медленно факела свет.
Казалось, что здесь даже стены живые.
Здесь стены живые, а мы уже нет.