Смерть Венеции

Не до свидания, а прощайте, моя синьорина Забылкакзовут.
В запертой комнате, как гештальте – восьмирукий спрут, –

Наш век окончательно схлопнулся двумя римскими иксами.
Скажу сразу о чувствах: их не было, - чтобы потом не искали

В шкафу силиконовое чучело Казановы или озабоченную моль -
Всё равно фасад мебели давно заменила игровая консоль;

Скандалы, оргии, затрещины, пистоли спрятали в ячейки чатов.
Прощайте же не без руки и слова, а, видимо, без отпечатков

На поверхности и давления личной драмы картавого на хор,
Иглы – на заезженную пластинку, тёмной фигуры на белый фон,

«Acqua alta» на идею островной империи в морской лагуне.
Расстанемся без любви, но с прямотой, присущей лгуну и лгунье

В резиновых перчатках на переулках с холерным бельём
Или на куцей площади со Святыми, затопленной по ботильон;

Отпустим друг друга со скучным зевком не хищным, но львиным,
Посидеть поодиночке в музее трагедии перед ливнем,

Где на трещинах статуй пока не прилеплен фиговый лист,
В порту задунайских куртизанок ещё греет «ливийский флейтист»,

И в чести - принцип не венецианской, но ещё греческой маски:
Это когда, дымя в кафе нормальной сигаретой, как-то не до Аляски

С потеплением и даже не до аполлоновской срамоты -
И смерть в Венеции остаётся драмой мужчины от красоты

Белокурого польского юноши – делом, конечно, печальным,
Но, как всякая смерть до перемены климата – всё - таки частным.

Прощай, говорят, не оружие, но новая анонимность. До того вплоть,
Что на карнавале под жёлтым комбинезоном виднеется Ваша плоть,

Официанту без рейтинга испугаешься лишний раз кинуть монету,
А выдержав расстояние на выставке, замечаешь вдруг по моменту,

Что сам уже превратился в огороженный и подсвеченный экспонат
В окружении старух и камер, чтобы не вывалился за канат,

И где ещё, как не на острове, из-за ревности к месту сквозь вздохи
Услышишь порой сдавленное и брошенное статуе в лицо «сдохни»?

Теперь, куда не заглядывай, во всяком хранилище – сырой архив.
При раскрытии в деле личности уважающий себя серафим

Высовывает язык на фото. Есть что-то в сути наводнения от утопий:
Будущее, синьорина – это тираж наших затонувших копий,

Слившихся на снимке перед Академией с толпой китайцев.
Прощайте потом. Под тяжестью растоптанных в ласты пальцев

Мир тонет по двум фронтам – в зелени канала и в фотогалерее
Широконосого варвара с машиной времени из Кореи. И, скорее,

Чтобы выжить в потопе, люди и вещи становятся плоскими, как плотва
В эру Водолея. Скользкая в сетях и сошедшая с полотна

Экрана, Вы, прощайте вчера, и забудьте, что я был остролицым
И с северным наречием. Как завещал перед кончиной патриций -

Прощайте сейчас, пока над волной с солёной приставкой post
Торчит на сваях блокпост, помост, мост, погост, киоск, и мозг

Способен ещё отделить нас от перспективы в конце набережной,
Чтобы, не приведи, мне повториться, а Вам – снова стать набожной.