Чтоб волю сделать болью там...

"Хулиганчики, хулиганчики, сколько в вас божественного"
-- Михаил Пришвин, "Голубое знамя"



Чтоб волю сделать болью там, общедоступным местом лобным,
С Валгаллой породнив Голгофу, произнеся в сердцах "Сезам",

Он, гений-гипербольшевоид, приняв абсурда хладный душ,
Днесь человеческих там душ
Влечет гурьбу на страшный суд одетых модным одностроем.

Где рукописи не горят, интеллигенция не тонет.
Лес рубят где, деревья стонут и щепки стаями летят

В те теплохладные края, Лаодикией что зовутся,
Где инагенты обретутся, тоскуя страшно и любя;

Где лес горит, рук`описи летят, плывут там щепки стройным клином;
Интеллигенция не стонет, а просто тихо говорят,

Порой в литературном смысле заботу проявляя о
Том, чтоб Макар и дед Пихто яснее выражали мысли.

Я гений-мамкин сибирянин; ты гений-папкин северяк.
Здесь лесостепи не горят и не звонят, как на пожаре.

Ты гений-гипербольшевоид, я гений-голубольшевик.
Гриб поедая боровик, карабкаясь на броневик, от боли больше я не вою.

Ребятам рук здесь рубят лес, чтоб не торчали, как попало.
Скажи-ка, дядя, как бывало, что лесопилки не трубят7

Но здесь кончается искусство и начинается искус,
Как почва и судьба, на вкус, и после первой без закуски;

Как склонность к риску иль Христу, на изуверства с укоризной
Взирающего этой жизни, прибиваемому к кресту