Олег Шестинский

ОЛЕГ ШЕСТИНСКИЙ
(1929 - 2009)

Мы в мир огня вошли со всеми,
тех дней до смерти не забыть,
нас, мальчиков, учило время
лишь ненавидеть и любить.

Потом порос цветами бруствер,
сраженья канули во тьму,
и вот тогда иные чувства
открылись сердцу моему.

Но до сих пор при каждой вспышке
отваги, гнева, прямоты
я снова становлюсь мальчишкой,
тем, что не прятался в кусты,

что жизнь, наверно, узко видел,
не думая, с плеча рубил,
и лишь фашистов ненавидел,
и только Родину любил.

ПОЛУКРОВКИ

Живем, как божии коровки,
беззвучные в своей стране...
Да мы ведь сами полукровки,
не нужно их искать извне!

Мы сами, не моргнув и оком,
смирясь с народною бедой,
кровь, нам дарованную Богом,
кривясь, разжидили водой, —

водой бесстыдных умалений
на евро-западном крыльце,
никчемных ссор да словопрений
с брезгливой метой на лице.

Мы так тихи в рассудке квелом,
что нас князья под знамена
не кликнули б на рать с монголом
или на брань Бородина.

А урки вьют из нас веревки,
как бы исподтишка, спроста,
а урки-то не полукровки,
в них кровь кипуча и густа;

они не с бухты — не с барахты
Русь разоряя до сумы,
высвистывают дев и шахты,
порты и юные умы...

Пора уж нам понять, разиням,
что эти самые враги
страну обмерили аршином
и выбросили на торги!

* * *

Карауля в ущелье душманов,
полк ударил в назначенный час
и среди восходящих туманов
от резни население спас.

Но не легче задача иная:
написать командирской рукой
строки матери, что, ожидая,
не дождется солдата домой.

* * *

О самом важном, только лишь о важном,
необходимом сердцу и уму,
о неподкупном, честном, непродажном
пиши,-
и я тебя тогда пойму.

Да что там я!
Во мне ли, друг мой, дело!
А дело в том, что наше ремесло
тогда лишь в ряд с другими встанет смело,
коль защитит добро
и свергнет зло.