Откуда к нам пришла зима?

/По строкам от Nijolе N./

     Откуда к нам опять пришла морозная зима? -
То знаешь только Ты, возможно, Дед-мороз всё знает.
    Умолкло под снегами в поле всё. Но вот волшебная зима сама
Холодных своих губ аж до весны в лесу, в полях - не разжимает.
Она все месяцы зимы молчит! И всё ж даже внезапно, вдруг
Упорство молчаливое её - даже с костром в лесу не сломишь.
Вот почему в прекрасную погоду каждый новый звук
Зимою снежной на опушке или под ногами на тропинках с восхищеньем ловишь.
     И снова дуновенье ветра о зелёные еловые, сосновые стволы,
Шуршанье заметённых снегом крыш под белоснежнейшими облаками,
Потом, как будто бы в тиши старинные полы, -
Скрипящий снег нам что-то говорящий о морозе на  тропинке, что под башмаками,
А после в лесу где-то будто скрип и громкий треск, и будто стук лопат,
 И тусклый дым вдали в тумане, дальний гул над зимнею дорогою с рассвета...
Но даже тихий зачаровывающий снегопад -
Откуда он явился? – Только лишь Снегурочка, наверно, даст ответа.
     И ты, входя в родной свой с тёплой, неостывшей ещё печкой дом,
Вбежав с сурового мороза, всем скажи, прижавшись греться к печке, нам на милость,
Не думал ли хоть раз зимою вечером о сказе странном том,
Что где-то здесь она (Зима суровая) таилась:
В пролёте лестничном, что на чердак ведёт в стене,
Между старинных кирпичей внизу в подвале, что под складом,
А, может быть в реке - на самом глубочайшем дне,
Куда нельзя проникнуть ныне из-за льда так просто - взглядом.
      Быть может, там, в ночных заснеженных  дворах,
На чердаках огромных и остывших или в пыльных старых люстрах,
В забитых досками, гдё чёрный ход был, уж невидимых дверях,
В сырых подвалах старых, в наших зачарованных всей стариною чувствах,
В кладовках тех, где свален давних предков хлам...
Но видно, ей (Зиме) там очень тесно было,
Она росла по всем не посещаемым давно углам
И всё собой – всё с давних пор заполонила.
     Должно быть, это просто детский вздор,
Скопленье детских дум и слов загадочных, неясных,
Зима пришла, должно быть, тайно - с незнакомых гор,
Спустилась к нам с вершин волшебнейше-прекрасных:
Там вечный сверхпрозрачный лёд, там белоснежный вечный снег,
Там вечный зимний ветер скалы бесконечно гложет,
Туда не всходит даже опытнейший человек
И даже сам орёл взлететь не хочет и не может.
     Должно быть, было зимой снежной так. Не всё ль зиме равно,
Когда поднять ты должен тёплый ворот,
Но разве это в сказе древнем  не одно:
В пролёте вечно тень иль вечно дикий холод?
Меж ними есть неведомый союз и тайная, невидимая связь,
И сходство в чём-то, пусть совсем неслышное - немое.
Сойдясь вдвоём, тёмно-холодные, однажды вдруг соединясь,
Им очень просто вдруг захочется в мгновенье стать зимою.
     Дела, не знавшие ни дня родства,
И облака в небесной бесконечной  сини,
Предметы все и неизвестные пока что вещества
И чувства, разные по притягательнейшей силе,
Стихии жара очень жаркого и ключевой воды,
Увлекшись внутренней, неведомой и им игрою,
Дают со временем такие странные плоды,
Совсем нежданные никем и никогда порою.
     Бывает хладный лёд сильней ярчайшего огня,
Зима - порой длиннее вечно плачущего дождём лета,
Бывает ночь длиннее самого светлейшего из светлых дня
И тьма вдвойне сильнее самого ярчайшего над нами  света;
Бывает сад громаден, чуден и в вершинах очень густ,
А вот плодов совсем в таком саду даже в хороший год не снимешь...
Так берегись холодных чувств без дивных, нежных уст,
Не то, смотри, навек без чувств застынешь.
     И люди в мире все, и в мире все дома,
Где есть тепло и радость счастья в них покуда,
Произнесут однажды вдруг: ура, пришла зима!
Но не поймут детишки – а пришла из леса иль с небес? Откуда?
______
     Откуда к нам пришла зима,
     не знаешь ты, никто не знает.
         Умолкло все. Она сама
     холодных губ не разжимает.
     Она молчит. Внезапно, вдруг
     упорства ты ее не сломишь.
     Вот оттого-то каждый звук
     зимою ты так жадно ловишь.
         Шуршанье ветра о стволы,
     шуршанье крыш под облаками,
     потом, как сгнившие полы,
     скрипящий снег под башмаками,
     а после скрип и стук лопат,
     и тусклый дым, и гул рассвета...
     Но даже тихий снегопад,
     откуда он, не даст ответа.
         И ты, входя в свой теплый дом,
     взбежав к себе, скажи на милость,
     не думал ты хоть раз о том,
     что где-то здесь она таилась:
     в пролете лестничном, в стене,
     меж кирпичей, внизу под складом,
     а может быть, в реке, на дне,
     куда нельзя проникнуть взглядом.
         Быть может, там, в ночных дворах,
     на чердаках и в пыльных люстрах,
     в забитых досками дверях,
     в сырых подвалах, в наших чувствах,
     в кладовках тех, где свален хлам...
     Но видно, ей там тесно было,
     она росла по всем углам
     и все заполонила.
          Должно быть, это просто вздор,
     скопленье дум и слов неясных,
     она пришла, должно быть, с гор,
     спустилась к нам с вершин прекрасных:
     там вечный лед, там вечный снег,
     там вечный ветер скалы гложет,
     туда не всходит человек,
     и сам орел взлететь не может.
           Должно быть, так. Не все ль равно,
     когда поднять ты должен ворот,
     но разве это не одно:
     в пролете тень и вечный холод?
     Меж ними есть союз и связь
     и сходство -- пусть совсем немое.
     Сойдясь вдвоем, соединясь,
     им очень просто стать зимою.
          Дела, не знавшие родства,
     и облака в небесной сини,
     предметы все и вещества
     и чувства, разные по силе,
     стихии жара и воды,
     увлекшись внутренней игрою,
     дают со временем плоды,
     совсем нежданные порою.
         Бывает лед сильней огня,
     зима -- порой длиннее лета,
     бывает ночь длиннее дня
     и тьма вдвойне сильнее света;
     бывает сад громаден, густ,
     а вот плодов совсем не снимешь...
     Так берегись холодных чувств,
     не то, смотри, застынешь.
         И люди все, и все дома,
     где есть тепло покуда,
     произнесут: пришла зима.
     Но не поймут откуда.
(И. Бродский. 1962)
_____
От Nijolе N.
   Бывает лёд сильней огня,
….
И люди все, и все дома,
где есть тепло покуда,
произнесут: пришла зима.
Но не поймут откуда...           (И. Бродский.)