Там, где солнце всходит

Валентина

    Валентина родилась перед началом войны, в тысяча сорок первом году, весной. Немцы возвратили мать, которая бежала с двумя маленькими детьми, Валей и старшим братом, коровой, другими женщинами, домой в село. На постое в доме уже обосновались немцы.
     Детская память запомнило дуло пистолета, в который она заглядывала и совала пальчик. Около двух лет ей тогда было. Сама пухленькая, беленькая. Немцы приказали танцевать. Мать замерла. Но девочка вдруг весело пошла вприпляску. Дали ей шоколадку – запомнилось, что горькая. Подобрала как-то игрушку, пищащего слоника, – расстрелянный еврейский ребёнок потерял. Никогда Валя не видела игрушек. Откуда этот писк? Пока не разорвала игрушку, не успокоилась. Помнит голые истерзанные пятки молоденьких солдат, замученных гестапо.
     Отец Вали  во время войны попал в окружение, раненый бежал, вышел к своему селу, спрятался у соседа, кума, который выдал его немцам. Немец повёл отца за село расстреливать, достал из кармана фото, показал Василию – гляди, у меня тоже двое детей, беги, и выстрелил вверх. Ушёл из села, где жена с детьми осталась, которая считала его расстрелянным. Прятался, женщины выручали, ну, всяко было. Под Ленинградом воевал. Запомнила Валя, как он с войны вернулся. Любила она отца, в кузнеце он работал. После войны ещё Нина родилась.
     В школу пошла девочка да ничего не умела. Учителя, евреи в основном, хорошие были, грамотные, учили.  В первую очередь, говорили, учите, не забывайте родной язык украинский. Хорошо она училась. Нравилось ей. Помнит, как свою маму учила читать и писать. Задание такое со школы было – грамотность населения повышать. Мама послушно выполняла все её указания. Только спустя годы Валя вдруг вспомнила, а ведь мама и раньше книги и газеты читала – до Валиных уроков. До войны в селе поляки жили, школу они построили. Училась мама в той школе, так там и музыке, танцам, всякой грамоте учили. Сады у поляков были, набирали девчат черешню собирать, да чтоб пели. Мама маленькая была, так на цыпочки вставала, лишь бы взяли. Платили хорошо, не обижали хозяева. А бежали они за границу, когда один родственник их приезжий хотел изнасиловать местную девушку да убил ненароком. Не бывало подобного в здешних краях. Всё село стало за защиту чести, бросили всё поляки, бежали.
     Бои страшные в селе были, Киевская область, Маньковский район. После войны поля усеяны были железом. Много детей подорвалось на минах, мальчишки любопытные, лезут. Брат её долго носил шлем, снятый с мёртвого лётчика, самолёт в лесу нашёл.
     Заходили раз девчонки к одной бабке погадать, старенькая была, по книжке гадала. «Поедешь на запад, а окажешься там, где солнце всходит. Мужа будет звать Юрой, в возрасте Христа умрёт не в постели. Рано вдовой останешься. Сын будет два раза женат, вторая жена на год младше будет,  с детками большие проблемы будут. Старость будет неспокойна».  Забылись тогда слова бабушки, а эти предсказания ей не раз в жизни и другие люди повторили.
     Школу закончила на отлично, в аттестате все пятёрки. Да лежал её аттестат у учительницы дома на столе, а ребёнок на него сверху горячую сковородку поставил. Дубликат ей выписали с одними четвёрками, сказав, а кто тебе поверит, чтобы в дубликате пятёрки были? Собиралась во Львов ехать с подругой в медицинский поступать, да у подруги мама заболела. Поехала в Киев поступать. Хорошо экзамены сдала, но по конкурсу не прошла. С её села одна девочка туда поступила, слабо училась, да родители не одного кабана в ВУЗ отвезли. Валины родители на то время строились, помочь ей ничем не могли. В мединституте предлагали девушке походить вольным слушателем на лекции, после первой сессии обычно места освобождались. Но жильё снять и жить не за что было. Вернулась в родное село. Работа – только дояркой.  В колхозе одна мать состояла, быстрая была, старалась больше работать, за себя, за мужа. На отца зуб местные власти имели, он в кузнице работал, в колхозе не состоял, да и не местным был, пришлым, зато хоть какие-то копейки получал. И документы на то время не отдавали, паспорта на руки людям не давали, не уедешь.
     Приехала сестра двоюродная с Дальнего Востока с мужем. Чтобы из села вырваться, разыграли, будто Валя выходит за приезжего мужчину замуж. Отдали местные власти Вале паспорт, а Валя поехала с семьёй сестры на Дальний Восток, туда, где солнце всходит, в город Комсомольск-на-Амуре.   
     С приездом в Комсомольск-на-Амуре к двоюродной сестре Вале не сладко пришлось. Ей дали понять, иди работать, кормить бесплатно не будем. Дуся сказала, пиши матери, пусть высылает деньги. Родители строились, откуда у них деньги? Работу не так просто найти в чужом городе.
     Вечерело. Доехала до кирпичного завода. По пути спрашивала всех о работе. Молодая семья пригласила погреться, был мороз сильный, а одёжка-то у Валентины слабенькая. Угостили чаем, больше у самих ничего не было. Когда узнали, что у неё десять классов образования, в один голос сказали, беги отсюда, здесь редко кого с таким образованием найдёшь, много совсем неграмотных, бывшие зэки, адский труд. Нам, говорят, деваться некуда, да и образования нет, вот и работаем. Распрощалась, по пути дворничих встретила, долбивших лёд. Может, к ним? Беги, девонька, отсюда, не сопьёшься, так по рукам пустят, и они в один голос сказали.
     Взяли, наконец, на работу в боткинское отделение детской больницы нянечкой. В три смены работала, лишь бы сестре не мешать, мыла, убирала, горшки за детьми выносила. Домой писала – из дому писем не было. Оказалось, со временем, сестра письма все читала, не отправляла, полученные не давала, да ещё родителям Валиным написала, что Валя с её мужем спит.
     Перешла Валя на квартиру. Поступать учиться пробовала, да свободных мест уже не было. Сентябрь. Нашлось только место в торговом училище на отделение продовольственных товаров. В школе профессию продавца презирала, но Богу даёт человеку часто то, что он не любит. Училась Валентина всегда с охотой да мастера толковые были, тонкостям научили, как резать, как все сорта колбас по вязке определять, как отчёты составлять. Когда уже работала, не боялись её одну оставить, любого продавца и заведующую могла заменить. Смело Валентину оставляли, знали, она и копейки не возьмёт. Бывало и подставляли её. Валя хорошо считали и соображала, обдурить её было нелегко, хотя была одна ситуация, когда крупную недосдачу на неё хотели свалить. Промелькнула тогда мысль покончить с собой. Заметил кто-то из мужчин, муж одной из продавщиц, по глазам понял. Спокойно вновь собрались, Валентина вспомнила, как в родном селе сестре двоюродной также недостачу денег приписывали. Валентина тогда ей помогла, увидела приписанный нулик. Вот и сейчас нашла два лишних нулика в документах.
     После училища Валя получила распределение в Находку. Очень просилась туда не ехать, остаться в Комсомольске. Уговаривали, место хорошее. Не хочет. Со временем Валя поняла свою ошибку: это она перепутала Находку (город с военными моряками, где невесты нарасхват) с городом заключённых Охотском.
     Валя с детства была плакса. Чуть что, бывало сразу в слёзы. Отец Валин говорил, вот, ты, как тётка Марта (отцова родная сестра). Да и внешностью девушка походила на Марту, широкоскулая, ширококостная, с тонкой талией и широкими бёдрами. Волосы густые, коса. Нос немного был большеват, но, в целом, лицо миловидное. Кроме, как от родственников, нигде она не слышала обидных слов в адрес своей внешности. Тётка материна, Татьяна, каждый день, заходя к ним домой, жужжала: «Ой, у Вали такой нос большой, у Вали такая нога, как коровье копыто».  Здесь, на Дальнем Востоке, в любой магазин её с охотой брали: грамотная да симпатичная, приветливая  –  покупателей привлечёт. А, чтобы, не плакать по разному поводу, то Валентина специально перед зеркалом тренировалась. Нельзя слёзы пускать и раскисать на людях, в магазине, надо быть спокойной, надо работать. А сколько люда всякого за целый день проходит перед глазами, сколько наслушаешься. Рабочий день с семи утра до одиннадцати вечера. Самообладание Валентина не теряла. И не знала Валя, что в те времена был в государстве негласный закон – из торговли никуда больше не брать.
     Поступила Валентина в политехнический институт на вечернее отделение, дружила с юношей Володей,  дело к свадьбе шло. Образованный юноша, перспективы у него были хорошие. Как-то сказал ей: «Бросай ты эту работу, света белого не видишь, мешки таскаешь, надрываешься, зарплата маленькая».  Разобиделась тогда Валентина на эти слова, мол, мою работу не уважаешь, значит и меня не любишь. Поссорились, расстались. А спустя время, когда замуж за Юрия вышла, ей муж сказал точно такие же слова. Юра давно приметил приветливую, симпатичную девушку. Видел, что жених есть, видел, что рассталась с ним, терпеливо выжидал. Познакомились, сосватался, Юра Валентине понравился: невысокий, простой, работящий, очень спокойный. Красавцев высоких Валентина не долюбливала, природа их шармом наделила, так они себе цену знают, цену не сложат, женским вниманием избалованы, такой не для семьи создан. Нет, Валентине нужен был человек работящий, надёжный, для семьи, да и себе под стать, себя-то красавицей она не считала, сельская девушка. Выросла и воспитывалась Валентина в Украине, а закон один: муж – глава семьи. Вале это не в тягость было, а в радость, уважала она украинские традиции семейные. Родителей почитала, мужу угождала, первой старалась всё делать. Для мужа она всегда была Валечкой, никогда плохим словом не обидел. И до старости, когда бы она не стирала, какая бы погода не была, а солнышко всегда выглядывало, когда бельё вешала. Старые люди говорят при этом – муж любил.
     Спустя годы её родная сестра Нина после Валиных нравоучений ей в лицо бросила: «Можно подумать, ты Юру любила!» Да, Валя безумно никогда не влюблялась, да и никогда не задумывалась, а что такое настоящая любовь? Она просто жила, заботилась  о тех, кого послала ей судьба или Бог: муж, сын,  сестра с племянницей, свои внуки. Жизнь в заботах пронеслась, в радостях и горестях. Любила ли мужа? Конечно, любила. Он единственный мужчина в её жизни. Но она отдавала себе отчёт, что так же заботилась бы и о другом суженом. Она уважала мужчин, жалела.  Мужчина – он только с виду силён, а внутри более раним, чем женщина. К ней и после смерти мужа не раз сватались, но свой выбор она уже сделала: все оставшиеся годы посвятила родным, так замуж больше не вышла.
     После свадьбы Валентина перешла жить в семью мужа: свекровь Ольга, свёкор, сестра Юрина Валя и брат Виктор, они были от отчима, а Юрин отец в войну погиб.  Она не задумывалась, выросла в семье, где тоже трое детей было, тесно, вроде так и надо по традициям: девушка  идёт жить в семью мужа. Институт вечерний пришлось Валентине оставить.  После работы в магазине – учёба, придёшь домой, ничего нет, ни воды попить и помыться, ни еды, всё спрятано родителями мужа. Муж с работы тоже поздно, шофёром в военной части работал. Жалел муж мать, только спокойно улыбался. Жили ещё у родителей: отдавали долги  за свадьбу. Знал Юра, только появится ребёнок, попросят их вон.
     Приближался тысяча девятьсот шестьдесят четвёртый год. Всю беременность Валентина страдала таксикозом, плохим самочувствием, но надо было работать, жалеть её, кроме мужа,  не кому. Ужасно хотелось лука, зелёного лука и всего зелёного, от одного слова «пирожное» начинало рвать. Увидит у кого-то в сумке зелёный лук, аж бежит следом, просит хоть чуток. Праздники проводили по очереди у родственников свекрови. Саму Ольгу они не очень жаловали, но хочешь или не хочешь, твоя очередь пришла – встречай гостей.  Этот Новый год встречали у Ольги.  Вся уборка, подготовка и готовка блюд – Валентина еле на ногах держалась. После Нового года почувствовала себя совсем плохо, но никому до неё не было дела. Еле уговорила пьяного мужа пойти в больницу. Был мороз, сильные снежные заносы, скорая помощь не смогла бы проехать к их посёлку.  С трудом побрели по огромному заснеженному полю. Пьяный Юра садился на снег – спать. Нельзя, поднимайся. Валя в ботиночках, чулки сползли, воды отошли. Добрались до ближайшего роддома. Без документов, с пустыми руками –  с радостью её в больнице не приняли. Корчилась от боли, никто не подходил. Третьего января родила мальчика, тяжело рожала, хорошо хоть без кровопотери,  группа крови у неё редкая  – третья, отрицательный резус.  Никто из родственников не пришёл её навестить. Они получили посылки с Украины, от Валиных родителей, праздновали дальше. Да, пришла мать свекрови её навестить. Та бабушка, которая внуков, Ольгиных детей, на снег выбрасывала, когда дочь просила о помощи. А тут пришла. К Валентине она очень хорошо относилась. Принесла пельмени. Пельмени были очень чесночные, нельзя было есть кормящей матери. Единственная эта бабушка пришла навестить.
     Январь месяц. Муж подыскивал жильё, куда можно было перевести семью.  Родители велели им съезжать. Зажили уже на новой станции, на новом месте, в тесноте, да не в обиде.  Молоко в груди у неё было, и то хорошо, а что сама шаталась от голода – то не беда, сильная. На работу устроилась в местный магазин, там продавалось всё. Нравилось Валентине жить на этой станции, людей уже знала, её знали, когда шла, профессиональным взором смотрела на ноги, видела, у кого уже обувь старенькая. Заранее заказывала нужные размеры обуви, одежды. Люди вскоре приходили за обновками, в выбор уже в магазине был. Но, когда ребёнок подрос, родители мужа настояли, чтобы они возвратились к ним: родители не работали, нужно их содержать, брат и сестра ещё. Не хотелось возвращаться, но против родителей ни Юра, ни Валя не шли, слово старших – закон. Эх, сколько было ещё пережито за те годы... Мама Валентины, увидев её, приехавшую в гости, сказала: "Ты такая весёлая была, разговорчивая, а теперь больше молчишь и ни на что не жалуешься".
     Валентина тянулась назад домой, в Украину. Хорошо знала закон, что женщина – ломоть от родного края отрезанный, а мужчину нельзя с родных мест срывать, с трудом он привыкает к чужбине, да не сдержалась, мужа на переезд уговорила.
     Пробовали у Валиных родителей обустроиться в центре Украины, да поняли, что не нужны там, дом для младшей сестры родители построили. Нина – калечка, на ножку хромала, в детстве под телегу попала, родители рассчитывали, что Нина при них жить будет. Да Нине той надо было не в крестьянской, а не меньше, чем в дворянской семье родиться. Да замуж не просто за кого-либо, а не меньше, чем за дипломата. В породах лошадей и автомобилях она великолепно разбиралась. Готовить особенно не любила.  Как Вале маленькая Нина надоела в школе, когда хотелось потанцевать, побегать, а тут Нину тащи на себе. Сёстры были полная противоположность, как внешне, так и в мировоззрении. Но судьба всегда держала их рядом, где бы Валя не жила. А отцовский дом никому из детей не достался: после смерти матери отец женился вновь, а после его смерти мачеха всё забрала.
     Решено было переезжать на Донбасс. Дом ездила Валя одна выбирать, муж ещё на Дальнем Востоке работал. Деньги на дом одалживали под расписку у Валиных родственников. Жара была жуткая, сорок градусов. В одном магазине, зайдя выпить воды, Валентина оставила свой кошелёк со всеми деньгами. Впохватилась, искала, вернулась назад в этот магазин. Вернули ей все деньги, кошелёк. Поняли они, что по говору не местная. Купила дом. Около года они с мужем только и прожили в новом доме. Убили Юру. Осталась с малым сыном и долгами одна в чужом краю.
     В то время, когда Валя покупала дом, город как раз строился. Улица с купленным домом тоже попадала под снос.  Но сносили дома по другую сторону улицы. Если б она это знала, то можно было бы купить дом напротив за пару сотен, очень дёшево, и получить новую квартиру взамен снесённой постройки. Но доброжелателей поделиться с ней, чужачкой, такой информацией не нашлось. А её сторона улицы так и осталась на все последующие годы нетронутой, с частными домами, напротив девятиэтажек. А Валя мечтала хоть когда-нибудь пожить в квартире. Не случилось. Дом был куплен за шесть тысяч, для неё очень большая сумма, по документам проведён как за две, чтоб налогов меньше платить. После смерти мужа на дом претендовали свёкор со свекровью, подали в суд. Судья поинтересовался, помогали они покупать дом? Получив отрицательный ответ, судья отказал родителям мужа. Свёкор был отчимом для Юры, и судьба семьи пасынка его мало интересовала.  Уезжая на Дальний Восток, сказал Вале: «Я Толику дал деньги на ботинки». Поезд тронулся, Толик развернул детскую ладошку, в которую дед всунул деньги, – на ней лежали пять копеек.

Ольга

     Родилась Ольга в начале двадцатого века. Семья большая была, многодетная. Чем же та Олечка родителям не приглянулась? Не любили её. Переехала семья на Дальний Восток из Ульяновска, а ребёнка так и бросили. Забыли. Спохватились соседи, священник, что с маленькой девочкой делать? Собрали её да с попутчиками отправили на Дальний Восток к родителям. Все братья и сёстры выучились, многие и высшее образование имели, одна она неграмотная осталась, в няньках ходила, крестиком подписывалась.
     Подросла, парню приглянулась, с радостью замуж за него пошла. Добрым мужем Иван был, сынок Юра подрастал, второго ждали. Бывало соберутся и с гостинцем к Ольгиным родителям всё равно идут. Не хотела Ольга, да муж настаивал, так надо.  Не угощали их, не встречали, другим детям и подарков надают, а Ольги будто нету на белом Свете. В день войны забрали сразу Ивана на фронт, а она на перроне рожать начала. Мальчонок беленький был, красивый, как ангелочек, да в погреб она с ним провалилась. Сама сильно побилась, а мальчик умер, годик ему был. Долго её обвиняли, мол, специально, убить его хотела.  Муж Иван на фронте погиб, под Москвой. Вспоминалось ей, как к матери своей ходила с малыми детками за помощью, как та выбросила деток на снег белый, как щенят. Иван Ольги намного старше был. Жалел при жизни, но нет-нет, а превосходство, её место и он ей указывал. Ох, тяжко женщине за мужем возрастом старше…
     А потом прибился к ней Василий, белорус.  Намного старше. Осталась у него в Белоруссии семья, жена, дети. Пришли к нему как-то да сказали, что едут за ним, раскулачивать будут, в тюрьме сгноят.  В чём был, в том в окно и сиганул. Так, скитаясь, на Дальнем Востоке и оказался. Ох, намаялась Ольга с ним, да куда бедной неграмотной женщине деваться? Всё до копейки Василий проматывал, пропивал, в карты проигрывал, в трусах домой являлся, с пасынком жёстким был, с маленького тот на рынок ходил молоко продавать. Плодовитым был, да новорождённых бывало и живыми в землю закапывал. Сына оставил, Виктора, да дочку. Сына только любил. Притих только, когда узнал, что зря боялся, не тронули тогда его семью, два брата родных людьми стали, один председатель колхоза в Белоруссии, другой ректор в Московском институте. Ездил он раз с Ольгой и детьми на Родину. А там жена бывшая, две дочери, чуть было не остался. Да Ольга уж уговорила назад вернуться, а куда она теперь одна с тремя детками?
     Сын старший Юрка всегда мать жалел. Да и брата, и сестру очень любил, вынянчил их. Когда брата Виктора убили, просто так, ни за что, не угодил словом на одной вечеринке, не сдержался, поехал разбираться, хотя на то время уже с женой Валентиной и сыном Толиком в Украину переехали. Очень он брата своего любил. Убили Юрку в возрасте Христа те, кто Виктора убил. Но у них алиби. Так в родном городе братья и похоронены.