Таланту А. П. Чехова. Гусиный разговор

   В синеве небесной длинной вереницей летели дикие гуси,
совершая свой обычный перелёт.
Впереди летели старики, гусиные действительные статские советники,
позади - их семейства, штаб и канцелярия. Так положено, когда длинный полёт.
Старики, кряхтя, решали текущие вопросы, гусыни говорили о модах, что влекли их в дали,
молодые же гусаки, летевшие позади, рассказывали друг другу сальные анекдоты и роптали.
Молодым казалось, что старики летят вперёд не так быстро, как того требуют законы природы
и особенности погоды.
    Так нельзя лететь! - говорили они, когда запас сальных анекдотов истощался на нет. -
Это чёрт знает на что похоже!
Летим, летим и ещё до Черного моря не долетели, будто летим на тот свет!
Эй, вы, ваше -ство! Будете вы по-божески лететь или нет?
    Рассудительные старики рассуждали иначе, как бы давая юнцам совет:
И не понимаю, зачем только мы летим, Гусь Гусич! - говорил один старичок другому,
записывавшему фамилии роптавших. –
Летим на Запад, в неведомую бездну, в страну опереток, омут разврата создавших!
Согласен, оперетка - хорошая вещь, даже необходимая, но поймите же,
что мы для неё ещё не созрели даже! А молодёжь недозреет уже!
Для нас с вами куплет «Все мы невинны от рожденья», пожалуй, ещё ничего,
для ума же несозревшего он – гибель и больше ничего.
    Душевно рад, ваше -ство, что нахожу в вас соучастника в своей скорби.
Природа заставляет нас лететь, здравый же смысл вопрошает: ну, к чему мы летим?
Сидеть бы нам зиму здесь, где и места много, и яства изобильны,
и гусиная нравственность самобытна, а мы будто лететь куда-то хотим.
Взгляните вы на этих свойских домашних гусей!
Сколь завидна их доля! Живут оседло, весело - оравой всей!
Тут у них и даровой корм, и вода, и навоз,
 в недрах коего заключается много богатств, и, если всерьёз,
и многоженство, между нами - освящённое веками!
И сколькими важными поступками летописи их украшены! – Замечу: не только нами!
Не спаси они Рима, этого рассадника римских тлетворных идей,
они не знали бы себе в истории соперников на планете всей!
Взгляните, какие они сытые, довольные, как нравственны их жёны!
Это вам не оперетки обнажённые!
    Но, ваше -ство, - вмешался один гусак из породы молодых да ранних, —
за это видимое довольство с гусей берут слишком дорого.
Они платят своею независимостью. Из них, ваше -ство, приготовляют «гуся с капустой»,
гусиное сало и гусиные перья! Это вам не дорого?
    Вот если бы у тебя в голове было поменьше таких идей, -
огрызнулся старик, - то ты не говорил бы так со старшими! Как твоя фамилия, лицедей?
    И так далее. До места своего назначения гуси летели благополучно.
Особенного ничего не произошло. Но полного удовольствие от полёта не получено,
поскольку раз только старики, увидев на земле молоденькую свойскую гусыню,
моргнули ей глазами,
прищелкнули языками
и, забрав фуражные деньги, спустились вниз, но и то ненадолго – на самую малость.
Гусыня деньги взяла, но чувства стариков отвергла, сославшись на свою невинность.
За что ж старым гусям такая опереточная провинность?
______
А.П.  Чехова.  Гусиный разговор.
В синеве небесной, совершая свой обычный перелет, длинной вереницей летели дикие гуси. Впереди летели старики, гусиные действительные статские советники, позади — их семейства, штаб и канцелярия. Старики, кряхтя, решали текущие вопросы, гусыни говорили о модах, молодые же гусаки, летевшие позади, рассказывали друг другу сальные анекдоты и роптали. Молодым казалось, что старики летят вперед не так быстро, как того требуют законы природы…
— Так нельзя лететь! — говорили они, когда истощался запас сальных анекдотов. — Это чёрт знает на что похоже! Летим, летим и еще до Черного моря не долетели! Эй, вы, ваше —ство! Будете вы по-божески лететь или нет?
Рассудительные же старики рассуждали иначе:
— И не понимаю, зачем только мы летим, Гусь Гусич! — говорил один старичок другому, записывавшему фамилии роптавших. — Летим на Запад, в неведомую бездну, в страну опереток! Согласен, оперетка хорошая вещь, даже необходимая, но поймите же, что мы для нее еще не созрели! Для нас с вами куплет «Все мы невинны от рожденья», пожалуй, еще ничего, для ума же несозревшего он гибель.
— Душевно рад, ваше —ство, что нахожу в вас соучастника в своей скорби. Природа заставляет нас лететь, здравый же смысл вопрошает: ну, к чему мы летим? Сидеть бы нам зиму здесь, где и места много, и яства изобильны, и гусиная нравственность самобытна. Взгляните вы на этих свойских гусей! Сколь завидна их доля! Живут оседло… Тут у них и даровой корм, и вода, и навоз, в недрах коего заключается много богатств, и многоженство, освященное веками… И сколькими важными поступками летописи их украшены! Не спаси они Рима, этого рассадника римских тлетворных идей, они не знали бы себе в истории соперников! Взгляните, какие они сытые, довольные, как нравственны их жены!
— Но, ваше —ство, — вмешался один гусак из породы молодых да ранних, — за это видимое довольство с них берут слишком дорого. Они платят своею независимостью. Из них, ваше —ство, приготовляют «гуся с капустой», гусиное сало и гусиные перья!
— Вот если бы у тебя в голове было поменьше таких идей, — огрызнулся старик, — то ты не говорил бы так со старшими! Как твоя фамилия?
И так далее. До места своего назначения гуси летели благополучно. Особенного ничего не произошло. Раз только старики, увидев на земле молоденькую свойскую гусыню, моргнули глазами, прищелкнули языками и, забрав фуражные деньги, спустились вниз, но и то ненадолго. Гусыня деньги взяла, но чувства стариков отвергла, сославшись на свою невинность.