Как лихо мы дрались за тех, кого любили...

Лада. Нью-Йорк.

__________Как обещал, тебе Санто, история из моей магаданской жизни.
Я на время путины , 3-4 месяца был в тайге каждый год .
 И вот мой первый директор со своими сыновьями и моим соседом по дому
 (дом был на три хазяина) набухались и решили проверить верность Оли,
 а она то первый год была на севере, я же раньше на год её приехал.
 Двери в нашу половину были массивные и эта пьянь решила через форточку окна залезть. Оля взяла топор и сказала первый кто голову сунет-отрублю на хрен. Прилетаю я из тайги и она мне говорит(зная мой характер) что сосед пьяный к ней клинья подбивал, трусил перед носом пачкой денег от проданной браконьерской икры, а когда она его послала куда подальше, припомнил на пьянке и подбил на это сына директора.
 Но тот когда открыл форточку и увидел Олю с топором-перессал и не полез. Мне дважды говорить не надо-тут уже5 я взял топор и пощёл к соседу.
Дверь открыла жена(а у них двое детей было школьного возраста) и увидев меня с топором запричитала, она знала что тогда произошло и молила простить мужа, мол пьяный был. Я остывал месяца два, всё это время сосед дома не ночевал, директор с сыновьями прятались от меня тоже.
 Директор правда всё равно выпросил: взял и обвинил меня в воровстве его спального мешка, как оказалось позже, он его проиграл в карты командиру солдат, которые помогали нам на первой путине.
Этот майор при всём заводе это сказал. Я за грудки директора и в котельной начал закапывать в уголь и сказал что спалю падлу в котле, кочегары еле разняли.Директор на меня написал генеральному жалобу за рукоприкладство и меня сняли с главного инженера завода. Но народ был на моей стороне и гендирек4тор узнал вскоре правду.Директора перевели в рыбинспекторы а меня через полгода восстановили в должности. Второму директору, я правда, тоже морду бил, но это отдельная история. Вскоре мы подружились с семьёй следователя в нашем районе и больше никто не смел и глянуть в нашу сторону.
 Первый директор хоть и прятался от меня но гнида никак не мог успокоиться, подбивал других инспекторов подбросить мне рыбу во двор, чтобы штрафануть и акт составить. Но я уже был на столько в авторитете(особенно после двух директоров) у местных, что никто не смел и думать чтобы мне сделать какое-то западло. Это только один эпизод из нашей магаданской эпопеи, можешь представить на каком вулкане мы там жили.
Ладушке привет!
Обнимаем!Мы.
Овчинников Валерий 5 декабря 2021 года в 02:10

*
_____________ Не-ну, то что бабанюхи эти козлищи - к гадалке не ходи.
Я чес-скать не догоняю, что они думают о женщинах,о чужих женах?
Будто только муж за порог и тут же каждой жене прям по-кайфу
чье-то мурло пьяное пригреть?
Тут к своей жене подъезжаешь и бритым, и мытым, и пахучим,
и реверансы вокруг дела, и джентльменский набор, пока разогреешь
до салюта...
А тут бухарь-быдляцкий  прет в окно и что она? -  растаять  должна?
 - АХ, ВАСЯ, ВАСЯ! -
- УГУ, СИЧАС!
 - Не ну, тут любая жена, если уж не возьмется за топор
 ( для этого ХАРАКТЕР нужен!) то уж 
не обрадуется такому сервису эт ТОЧНО!

Могу рассказать о моем друге Бояринове - мой коллега врач психиатр.
У нас складывались не простые отношения - было немало диких сцен,
 в том числе мордобой, суд и позорное увольнение с работы.
Он был психиатром высокого класса,  умел разложить женщину молекулярно.
Из-за него  вешались,  травились, мне казалось, что он кайфовая -
это ему льстило, прям Казанова.
 Внешне Бояринов походил на писателя Довлатова,
 имел такие же мощные мускулы, был крепким, уверенным и умным.
 Не знаю почему он самоутверждался за счет женщин?
 Но думаю, из каких-нить глубин его детства Фрейд бы  выкопал этот комплекс.
Как-то мы с ним  были приглашены на помолвку его друзей.
 Бояринов был по натуре завистлив, он сказал мне:
Спорим, я разведу ее здесь и сейчас!
- Как у всех на глазах? -  это казалось не реальным.
Он заказал корзину цветов, преподнес ей.
Они  выпили на брудершафт.
Но Бояринов не воспользовался правом поцелуя, чмокнул в щеку,
 как невесту друга и пригласил танцевать.
Она захмелела и сомлела в его лапах.
 Все были изрядно пьяны.
Бояринов привлек ее и гладил под кофтой, правильно как надо.
В итоге он скользнул вниз  расстегнул, вошел в нее, сделал
 несколько фрикций, извлек себя и  трезво сказал:
– Ну, и так далее…
 – потом повернулся, заграбастал  Натали, которую привел я,
( моя сокурсница по мединституту)  и спокойно удалился.
Меня его изощренность разъярила  - я затаился против него.
То, что случилось дальше – отдельная история.
Но фраза: «и так далее»  часто крутилась у нас в обиходе.

Моя драка с ним  случилось из-за женщины.
Но к счастью не из-за моей женщины, (хотя он волочился за ней)
 а из-за жены Пушкина!
И сейчас, когда прошли годы, чувствую, как он скучает по мне.
Ищет  возможности встречи.
Но я не хочу этой работы, к-торая называется «дружба с Бояриновым».
У него была сногсшибательная любовница!
Признаюсь, увидел ее –  застонал.
Ранила мгновенно  и звали  ее Наташа Пушкина.
Нет, не однофамилица, а прямая наследница по линии Гончаровой.
Праправнучка, может еще пару «пра», но суть не в этом, а в том, что она была вылитая, вылепленная из алебастра – Гончарова, будто сошла с камеи.
_____В юности я писал портреты женщин разных эпох, которые меня очаровывали.
Окружал себя ими, таким образом, формировал свое отношение, поведение.
В ту пору личико Гончаровой в рамке висело у меня в комнате.
Я думал о ней, не соглашался с Мариной  и с Ахматовой  с их оценками.
Они не жалели ее, а ведь она осталась вдовой – девочка с детьми.
Какие гулянья? – Когда от 19 до 24 – она родила 4-рых детей?!
 (Сашку, Машку, Гришку и Наташку.)
Токсикозы, корсеты, кареты, духота, кормление грудью – не шутки!
Изумлялся, что лучшие женщины поэты,  позиционировали себя,
в какой-то степени, как «жены Пушкина!
 Они ревновали!
Он волновал их! Не Лермонтов – мальчик, не Маяковский – нежный буян – ну, может, любовник! Не Есенин – вспышка, приключение! Но Пушкин – как муж – да!
Я говорю об этом, чтобы  в кажущейся неадекватности моих дальнейших действий можно было уловить внутреннюю связь и, своего рода, закономерность.

Боярином  привел Гончарову ко мне, как пациентку.
 И при первой встрече, первом взгляде вся та эпоха опрокинулась на мне.
Тонкое лицо – антропологическое сходство с Гончаровой.
Она была замужем за известным ювелиром, который окучивал жемчугами и изумрудами жен послов и других звездных женщин.
На ювелира наехало КГБ (много знал).
Там допросами его свели с ума.
Потом, больного, выплюнули из своих капканов.
Его жену там тоже держали, проводили с ней работу.
От всего пережитого у нее возникли голоса.
Приказы раздавались в ушах.
Голоса звучали в голове и диктовали ей:
– Иди на дорогу, ляг под машину! Иначе умрут твои дети!
Она дважды чуть не погибла под колесами.
(Я не знаю, что это за психотропное оружие, но сначала ей звонили по телефону, а потом уже работали голоса без звонков.)

Гончарова была такой родной, что у меня не возникло мысли, что совсем не знаю ее.
Она быстро попала под мое влияние.
В конечном итоге, я мог владеть этой женщиной как угодно.
Но не мог.
Я был женат. Она была больна.
Но острее желания, по внутреннему ощущению, было чувство какого-то живого приближения к Пушкину.
Сдвинулась связь того понимания, что она его потомок!
Я к ней отнесся, скорее, как к его женщине.
 Дико и алогично то, что не как к женщине Бояринова! Или ювелира!
 – Что, по крайней мере, соответствовало действительности.
А как к женщине – Пушкина!!!
В чем это было выражено?
В том, что поймал себя, в момент, когда зверски подумал о ней,
 на чувстве, что оскорбляю этим именно Пушкина.
И так замучился от несуразицы всей этой полифонии,
что спросил Бояринова, (хотя знал, насколько он циничен):
– Когда ты спишь с ней, тебе не кажется, что ты оскорбляешь Его?!
– Кого? Ее мужа? – захохотал он. – Да плевать я на него хотел!
– Меня ошпарило… (на Пушкина плевать?!!)
– Знаешь, какова она в постели? – раззадорился Боярином, -
 как она раздвигает  нож…
– Не надо!
– Да ты только послушай, она так берет в ро…
– Заткнись!
– Да она дает в…
И хрясь! – Я сломал его очки, захирячил прямо в очки – вдавил их.

Бояринов взвыл и взвился – он не моя весовая категория – физически гораздо мощнее.
Мы сцепились.
 - Где?
 – В клинике, в его кабинете – завотделением психиатрии и кандидат наук.
Кулак у него больше моей головы.
И  кулак этот полетел мне в лицо, я сдвинул голову,
 и Бояринов с размаху рукой вломился в шкаф.
Такой глухой звук – пыхх – и откуда-то сверху посыпалось
хваленное непробиваемое стекло.
Я не понял, как провалился вдавленный Бояриновым в шкаф с медикаментами.
И он бэ покалечил меня, медведина, но, по счастью, на шум зашла санитарка и подняла крик.
У нее был натурально культурный шок.
В психушке два врача дерутся в кровь, которая на белых халатах – произведение искусства.
Нас разняли санитары (как положено в психбольнице).
Был товарищеский суд.
Нарушена врачебная этика, и в таком духе.
Это была его карьера, а не моя, я только подрабатывал дежурствами,
 основная моя работа была в кремлевской клинике.
А Бояринов строил в этой больнице свой ашрам.
 Он по-настоящему любил психиатрию и карьеру.
На суде, когда речь зашла об увольнении под статью, он стал таким белым, что я только в прозекторской видел подобные лица.
И перед тем как нас должны были осудить по протоколу,
я встал и публично принес извинения. Признал вину и ушел из больницы.

Шел по улице, как в темноте, так тяжело было унижение.
Но я неправ!
Он не мальчик. Это его дело, как он относится к женщине.
 К тому же она его любовница.
Его! – а не моя. Он привел ее ко мне, как пациентку,
 он обратился ко мне как другу, как коллеге за помощью.
А я его воспитывать, чуть глаза не вышиб.
В общем, я шел и был со всех сторон себе противен.
Просто невыносим – кругом неправ, до тошноты.

И вдруг, сзади меня схватили за рукав.
Бояринов догнал прямо у метро.
Догнал и схватил:
– Я сволочь! – заорал он. – Прости!
– Да пошел ты!!!
– Дай мне по роже! – бесновался Бояринов.
И стал мотылять моей рукой, стараясь ею себя ударить.
Я пытался противостоять, но болтался, как марионетка в его медвежьей лапе,
никак не мог вырваться, это стало просто смешно – и  я первый не выдержал!
– Да отвали ты уже!
Но Бояринов  в своей охапке затащил меня в какой-то погребец на Площади Ногина.
И мы там пили до ночи, читали стихи, пели и обнимались.

В итоге я взялся за лечение Наташи Гончаровой.
Хотя Бояринов более сильный психиатр, у него выше квалификация,
но он не мог ею заниматься, потому что спал с ней.
 Ни одного сеанса не довел, покрывал ее, как голодный верблюд!

Я запретил себе об этом думать.
Первый гипнотический сеанс провел с ней спокойно.
После чего понял, что без ее ювелира не обойтись.
Именно он раздражитель, он ее «психоделический» провокатор,
короче дальше сплошная медицина, на этом точка.

А Оленька твоя, возле Николая Угодника - прелесть девочка, ну ты
оторвал ЗМЕЙ, настоящую красотку, только она  и могла удержать
такого жеребца!


Святителю Отче НИКОЛЕ - моли Бога о нас!

Ставлю для тебя фотку моей жены - это первый год в Нью-Йорке,
 а историю про Бояринова, даж в роман включил, хотя думаю
еще мжт и вычеркну:))
С добром, Санто.