Симфония 3

               
                Композитору Кате Кожевниковой

                Ночь проспала беспамятно.
                В одежде. В глазах – слеза.
                Рухнула, словно замертво.
                Спала, не закрыв глаза.
                Как будто бы все онемело,
                как будто забылись слова,
                как будто чужое тело
                и не своя голова.
                И только под самое утро
                смешала заря колера,
                вспышкой сверкнуло минутной
                все, что случилось вчера,
                мелькнуло и тут же погасло,
                и чувствую сквозь забытье,
                как память легко, но неясно
                в сознанье вернулась мое.
                Прозрачные хрупкие звуки,
                неведомых птиц голоса,
                мелодия светлой муки
                земное влечет в небеса,
                но тяжесть ее не пускает,
                обволакивает и жмет,
                тесно ее обвивает,
                свободно дохнуть не дает,
                и сила та беспощадна,
                свирепа, коварна, груба.
                Она, как толпа площадная,
                безжалостна и слепа –
                ей ничего не стоит
                все что вокруг растоптать,
                но … что-то ее беспокоит
                и заставляет ждать.
                Тонкою струйкой бегущей
                вьется в камнях ручеек,
                и сквозь толпу орущую
                слышен его голосок.
                Толпа постепенно стихает,
                вникая в песню без слов,
                и вдруг подпевать начинает,
                будто дудкой зовет Крысолов,
                но это недолго длится,
                нестройный ломается хор,
                словно рассерженная тигрица,
                к пульту встает дирижер,
                он взмахом взрывает звуки,
                в осколки пытаясь втоптать
                кипенье восторга и муки –
                земля начинает дрожать,
                агония это иль роды!?
                светом и тьмой слепя,   
                какие-то силы природы
                вспять повернули себя.
                Кажется, нет предела
                буйству –  разгулу страстей.
                О, Боги, Вам ли есть дело
                до маленьких гордых людей?
                Не знаю, что сделали Боги,
                может быть, Главный заснул!
                …Но вдруг, озаряя Чертоги,
                молнии всполох сверкнул…
                И снова
                смиряется
                Хаос,
                тонкой послушен струне,
                нехотя подчиняясь
                чему-то в себе и вовне.
                И снова прозрачные звуки,
                и снова тех птиц голоса,
                тонкие нежные руки
                трогают вскользь волоса.

                Еще в темноте вышина.
                Растворяется мрак.
                Как тогда.
                Неслышно звенит тишина.
                Душа.
                Одна.
                Она.
                Нет.
                Да.