Акростихи к книге Зримый глагол 4

I

Глаголет Рим бессмертие Словам,
Иконозвучье сообщая Верным
Молитвой строк, как будто шагом мерным
На взмахе крыльев, вторящих губам.

Божественная запись Откровенья,
У став в чеканных слепках языка,
Как колокольный слог благодаренья,
Вместимый только в буквы и века.
Акафист Божьей непреложной Воле, –
Мысль, отчеканенная в радости и боли.

II

... И там, где Слово сотворило всё, –
Достойно есть молиться Слову – словом;
Единое, но названное Новым, –
Одно в Себе – есть разное во всём:
Глаголет – Бог, сокрытый под покровом.
Речь движется подобно образам –
Артикуляцией явлений и предметов:
Мысль – в ребусах вопросов и ответов, –
Младенческая мудрость, тот Сезам,
Астральный смысл которого – в приметах.

III

Звучанье мысли – голос тишины,
Наполненной ознобом Откровенья.
А как ответить в символах мгновенья
Континууму звездной вышины,
И разделить слагающие звенья?

Закон земли – осмысленная речь,
В теченьи звуков длящаяся Тайна,
У/словный знак в устах – как острый меч,
Которым ангел всех нас будет сечь,
Открывши Книгу Букв, как трубный голос крайный –
В Последний Час, как в Первый, –
Божий,
Райный.

IV

Прекрасное – прекрасное во всём:
Рок Красоты – лукавый и безгрешный
Опричь себя – в самих себе несем.
По построенью мира – в каждом внешнем
Открыта сердцу стройность естества, –
Речь Геометрии, творяющей в кромешном.
Цифирь Любви – в подножьи рождества –
И искушенье – как предел Искусства:
Я, постигающее Тайны Божества...

V

Кипучий Дух, блестящий и свободный,
Любовь и флирт, галантный век утех,
А исподволь – лишь разуму подобный
Строй твердых схем как величавых вех
Со-бытия в миру, где умер грех.
И в равнозвучьи красоты и меры –
Центростремительный и замкнутый полет, –
Иному Риму – вероятной веры –
Законным долгом посвященный взлет, –
Мрак просветленья, прозевавши Бога...

VI

Как будто грозный Бог
нас хочет всех судить,
И по любви его –
нам невозможны скидки.
Раб – верен до конца, –
сквозь бедствия и пытки,
И тщетен край венца,
в котором должно – жить.
Логический посыл –
в античном альфабете,
Лития – на Глагол
славянской немоты,
И ангельский Кирилл –
за всех за нас в ответе,
Царящий страшный мрак –
свидетельство о Свете,
А что нам пишет Бог –
понять не в силах ты...

VII

Разве буквам доступна любовь, –
Ежедневно, погодно, – извечно;
В тяжких рясах сегодня, –
беспечно
Обретенную чуждую новь
Льют на светские голые плечи.
Юродивец, провидец, бунтарь,
Царь, не виданный в медную старь, –
Исторический нонсенс движенья,
Ярый Пётр:
Русь, Европа, – сближенье:
(и) Сраженье,
Сраженье,
Сраженье –
Размеженье...

VIII

Воскресший Бог, пришедший с опозданьем,
Открыл Себя восточным мирозданьем:
Слова, язык и буквы – в рюкзаке
Принес нам Дух на ясном языке
Опричь латыни – в Божием Глаголе.
Лик непонятной памяти, неволи
Нас обошел, но тайной стороной
Единоверье – лопнувшей струной
Надсадно ноет, просит восполненья;
Исполнившись молитвы и волненья, –
Европу прозреваю за строкой...

IX

Продажный век, заносчивый, земной:
Работник, мот, строитель и романтик;
Едва начав себя как добрый антик,
Взорвался вширь свободой и войной.
Ребячливое, ветреное эхо –
Аранжировкой мнимого успеха
Щипцами век Двадцатый вознесло, –
Единородно – в дымном устремленьи,
Неумолимо – в правом исступленьи,
И пир кровавых букв, – издалека, –
Ясней, чем жизнь сквозь файлы и века...

Х

Ландскнехты упирающихся глифов, –
А, в общем, – работяги контуров, –
Биеньем электронных топоров
Обозначаем первозданность мифов.
Расчетливая, злая новизна, –
Агрессия колеблющихся сплайнов
Тиранит взгляды, словно кривизна,
Опутав гравитацией дизайна,
Решает мир замкнуть, как отчий дом.
И в то, что раньше верилось с трудом,
Я облекаюсь, словно бы случайно...

Открыть диск