Война и мир. 1-1-22б

1-1-22б

Тебя совратить на всем плен, нам известный,
Он назван одним мерзким словом, как брак,
Жених уж нашёлся, столичный, не местный:
Василия, князя, он сын, но — дурак.

Зовут — Анатоль, он, как младший сыночек,
Столичный повеса, тот самый, с ним Пьер,
Они, под прикрытьем столичных тех ночек
Разгулу бесчинства давали пример:

Как в пьяном-то виде и ради забавы,
С медведем был связан сам городовой,
Надеясь, на них не найдётся управы,
Но, государь был на них слишком злой.

Не знаю, посмотришь на это ты дело,
Но я сочла нужным вас всех упредить,
Должна оценить его де;янья смело,
И честь, и достоинство как сохранить.

Читайте подарок, мистичную книгу,
Имела она здесь огромный успех,
Хотя и содержит в себе, как интригу,
Но заворожила она нас здесь всех».

Насытившись чтеньем посланья подруги,
Она вдруг засела писать ей ответ,
Пока горячи, не ослабли потуги,
И ей, как подруге, исполнить обет.

«С тобой разделяю я чувство разлуки,
Я — также одна, ты — хотя бы в Москве,
Мне также знакомы и чувства всей муки,
Деревня — всё сказано этим тебе.

Я не осуждаю и склонности чувство
К мужчине, кто может понравиться вам,
Любить или нравиться — сердца искусство,
Оно дано свыше, навечно всем нам.

О Пьере же мненье моё — всё другое,
Его я знавала ребёнком, давно,
Прекрасное сердце его, золотое,
Способное делать всем только добро.

Жалею я князя и — более Пьера,
Ему очень трудно, такой молодой,
Ему не нужна теперь даже карьера,
Богатство покроет её с головой.

Он отягощён своим всем состояньем,
Мир полон нечистых и глупых растрат,
Не был заражён бы он тем искушеньем,
Опасен в компанию новый возврат.

Отец ничего не сказал мне о муже,
Он лишь от князя письмо получил,
Он ждёт посещенья, а кто будет сужен,
Сам бог сей порядок нам свыше спустил.

Коль мне предстоит быть супругой и мамой,
Я буду стараться исполнить свой долг,
Неважно в мужья кто мне богом будь данный,
Потомство, семья — в этом вижу я толк.

Мы все ожидаем приезда Андрея,
С красавицей Лизой, на сносях, с женой,
Но наши сердца, хотя радость согреет,
Она будет бита проклятой войной.

Зачем она нам, здесь никто и не знает,
Прошёл здесь недавно рекрутский набор,
Теперь в доме каждом все жёны рыдают,
Лишился кормильца и каждый наш двор».

Окончив писать, села за клавикорды,
Нарушив порядок на пять лишь минут.
А князь отдыхал — уже, всё-таки, годы,
Они так неспешно, но, всё же, бегут.

Размеренно жили в деревнях все люди,
Но, зная угрозу грядущей войны,
Боялись, жизнь хуже, возможно, всем будет,
Пора защищать все просторы страны.

Элита России, её всё дворянство
Пропитано духом величья страны,
Позволить какому-то там корсиканцу
Спустить для позора с России штаны!

Такое случалось, бывало, на время,
Пока этот колосс проснётся от сна,
Зато потом враг, без штанов, вкусив бремя,
Разгромом сыт будет до самого дна.

Вот и сейчас шла уже подготовка:
Съезжалось дворянство в свои корпуса,
Призывы шли в армию разного толка,
Раскинуть в отечестве все паруса.

Как раз, в это время, подъехала к дому
Карета, в которой сын князя, Андрей,
Уже и к отъезду в войска быть готовым,
Чрез пару каких-нибудь сладостных дней.

Встречал камердинер его, старик Тихон,
Служил он у князя уже целый век,
Но час назывался в имении тихим,
Отец отдыхал от обычных «потех».

Сын прибыл с супругой, она располнела,
Готовая вскоре потомство родить,
Её для столь важного светлого дела
Привёз, как домой, от всех бед оградить.

Не страшно чтоб было бы ей, как с подругой,
С сестрой его, Марьей, войну коротать,
В деревне, где всё, как пропитано скукой,
И было бы ей, с кем о чём поболтать.

Восторгов, приветствий посыпалась уйма,
Наполнился радостью княжеский дом,
Их встреча прошла так тепло, даже бурно,
Ведь Лиза прибы;ла уже, как в роддом.

Естественно, новости лились потоком,
И есть и для Маши уже вот жених,
Но Лиза и здесь, находясь, как под током,
В союзники взяв уже дома своих;

Она в виде жалобы ей сообщила,
Андрей оставляет её здесь одну,
Ему до неё уже как бы нет дела,
А сам — уезжает на эту войну.

— На днях, князь Андрей, даже, может быть, завтра,
И должность такая — штабной адъютант,
Ты можешь, Мари, потерять даже брата,
Его эта должность — совсем не гарант.

— Мари, уведи-ка её ты на отдых,
Пойду-ка я к батюшке, он всё такой?
— Такой же: прогулки, станок, боле бодрых,
Найдёшь очень редко, как папа родной.

В свою половину, в честь сына приезда,
В момент, когда Тихон его одевал,
Готовя к обеду, и лучшего места
Он для разговора, Андрея позвал.

Обычные речи при родственных встречах:
Здоровье всех близких, постройки, война,
Особо она вся мелькала в их ре;чах,
Но, вскользь, о другом их беседа прошла.

Старик похвалил молодую княгиню,
За вид её общий, её красоту,
Готовность нести материнскую линию,
Заботы о муже и их остроту.

Он с радостью ей сообщил, как подарок:
Ей дом уже выстроен, можно в нём жить,
И видом своим — он не менее ярок,
Потомство Болконских в нём с честью растить.

— Теперь о войне, что там ново, успехи?
Андрей — неохотно, отца — интерес,
Заставил его рассказать все огрехи,
«И кто, и кого, где попутал их бес».

— Числом пятьсот тысяч — союзные силы,
И действуя с разных сторон и морей,
Должны упредить, довести до могилы,
Но действуя в этом гораздо умней.

Похоже, тот план, как разгром Бонапарта,
Ему показался каким-то смешным,
Князь слушал, внимая, в порыве азарта,
Три раза прервал, часто спорил он с ним.

— Но я не сказал, что я план одобряю,
Я только поведал, что план такой есть,
Я кое-что в планах тех не понимаю,
Он может найти нам достойную месть.

— Да эти все планы давно мне известны,
Они — так просты и в них нет новизны,
Они для француза окажутся пресны,
Нужна быстрота, ум в веденье войны.

В столовой, громадно-высокой, как зале,
Все ждали, когда к столу явится князь,
Как будто бы все находились в опале,
Была так крепка в распорядке вся связь.

С салфеткой в руке, возле каждого стула,
Стоял наготове уже офицьант,
Дворецкий по слуху лишь лёгкого гула
Шагов князя, слыл — настоящий педант.

Отец вошёл быстро, и торопливо
Их всех охватил его княжеский взгляд,
Особо он Лизу и так милости;во
Погладил и этому был только рад.

Он подле себя указал ей на место,
Особый был знак члена новой семьи,
Ему было знать про неё интересно,
Её всех родных, ведь они — все свои.

Она оживилась и заговорила,
С улыбкой поклоны знакомых даря,
Столичными сплетнями, как наградила,
Уже она стала ему, как своя.

По мере того, как она оживлялась,
Всё строже и строже смотрел на неё,
Она как в конце уже и не боялась
И страх перед ним вдруг покинул её.

Князь был уже сыт болтовнёю невестки,
Он как бы в достатке её изучил,
И снова войной, будто запертый в клетке,
О ней разговор весь он во;зобновил.

— Михайла Иваныч, французу-то скоро
(Как мне здесь поведал сынок мой Андрей)
Наступит конец, коли силы все споро
Стучатся как у Бонапарта дверей.

Михайла Иваныч у князя — работник,
В строительстве он — большой специалист,
Но он, по натуре — хороший угодник,
И мыслями честен, и попросту — чист.

Вопрос, кто кого, на полях всей Европы,
Конечно, не мог князя не волновать,
Но кто? И какие к победе есть тро;пы,
Уверен, никто и не мог это знать.

Он был убеждён, нынче нет полководцев,
Таких, как Потёмкин, Суворов, тогда,
Полно в нашей армии всех инородцев,
Мальчишки одни — для России беда.

В Европе, — что нет никаких затруднений,
А что сейчас есть — это и; не война,
Комедия — это какое-то тление,
Похоже, что — это так просо игра.
 
Князь весело и с долей лёгкой насмешки
Глумился над всем руководством страны,
Он точно расставил над ними все вешки,
И вывод он сделал — они не важны.

Андрей же, как сын, был доволен участьем,
Живым обсужденьем проблем всей войны,
Отца, как опоры царя, кто с пристрастьем
Болел за престиж и за честь всей страны.

И он подливал те для спора моменты,
Чтоб князя немного, хоть чуть остудить,
Но князь возражал, находил аргументы,
Андрея все доводы как осудить.

— Вы хвалите всё, что бывало как прежде,
Суворов и тот имел ряд неудач,
Попался в ловушку в коварнейшем месте,
Сам Моро ему преподнёс сей «калач».

Отец не отверг этот вывод Андрея,
Но он на защиту Суворова встал:
— Ему помешали, советами грея,
Из немцев его кто-то дико предал.

Он не обладал полнотою всей власти,
Иначе бы Моро и сам попал в плен,
Не смог избежать он подобной напасти,
Советы их были похожи на тлен.

Не смог с ними сладить великий Суворов,
И вряд ли Кутузов возьмёт сей барьер,
Здесь нужен стратега настойчивый норов,
Поддержка как свыше им принятых мер.

— Самим нам не справится с этим французом,
Призвали на помощь того же Моро;,
Закончится может для русских конфузом,
Коль скоро последний своё даст добро.

— Немецких полно у нас всех генералов,
Нам русских растить нужно и выдвигать,
Орловых, Суворовых давно как не стало,
А с кем нам прикажите счас воевать?

— Я не защищаю права всех решений,
Но мне не понять к нему всю неприязнь,
Я знаю, имеется много всех мнений:
Большой полководец, в войне он, как князь.

Холодным своим разразился он смехом:
— В рубашке родился он, твой Бонапарт,
Ему немцев бить — это только потеха,
Он как бы впадает при этом в азарт.

Солдаты его ему верно все служат,
Его уважают за ум, мастерство,
Победами головы им словно кружит,
Готовые жизни отдать за него.

А этих-то, немцев, их только ленивый,
Как мир стоит, кто только их и не бил,
У немцев —  их нрав даже очень спесивый,
Никто, никогда их и не любил.

На них-то и сделал любимец карьеру…
Ошибки его разбирать начал князь,
Безжалостно, не пропуская все меры,
Себе разжигая к нему неприязнь.

Сын не возражал, но какие бы факты
Ему ни вменял его умный отец,
Но ровно, как в спорах упрямого такта,
Не мог согласиться он с ним, наконец.

Отец, как и сын — при своём, всё же, мненьи,
Но каждый не был друг на друга так зол,
Андрей не терял своего удивленья,
Как старый князь смог забить сыну гол.

Гол в том понимании, живя он в деревне,
С подробностью, тонкостью знать, рассуждать,
Как будто на линии был он передней,
Готов всю Россию свою защищать.

— Ступай же, сынок, к своему Бонапарту!
Мамзель, вот ещё здесь поклонник один;
— Я — не бонапартистка, бить его карту,
Я думаю, есть кому, мой господин.

Княгиня, испуганно глядя на князя,
За время обеда и спора всего,
Себя уже чувствуя прочною связью
Со свёкром, теперь уже, как своего.