Дембельский аккорд

Нашим командиром батальона был майор Б. Ему было лет под 40, ростом он не отличался, а фигура у него была такая: если бы он стал в профиль, то напоминал бы большую букву «Я», где выпуклая часть соответствовала бы той части туловища, которое в народе называется пузом.
Характер у него был спокойный, уравновешенный, но жесткий. Ругался он редко, но когда он ругался, то это надо было слышать: это был художественный свист, который мог не прерываться и не повторяться в течение нескольких часов. Ему надо было выступать на сцене в качестве мастера художественного слова ненормативной лексики.
К солдатам он относился хорошо, безо всяких выкрутасов и панибратства. Но по службе гонял, особенно сержантский состав. Однажды, за пару дней до нового года, забилась канализация и вода вместо слива начала выливаться из люка недалеко от входа расположения батальона. Комбат построил батальон после ужина перед расположением, распек старшин за недосмотр, а когда те стали отбрехиваться, заставил их ведрами носить сточную воду из канализационного отстойника в уличный туалет, который располагался за казармой батальона на расстоянии 100 метров от люка. Остальной батальон стоял по стойке смирно, наблюдая эту картину. Когда комбату надоело наблюдать наши ухмыляющиеся физиономии, он приказал сержантам вести нас на плац заниматься строевой подготовкой, «чтобы нас изжога не мучила»…
Ко мне он относился, как и ко всем другим, зато я почему-то терялся в его присутствии и мог нести всякую околесицу. Однажды, утром, когда весь батальон ушел на завтрак, в казарме оставался я, как дежурный, и дневальный, который нес службу, стоя около входной тумбочки. В это время в помещение зашел майор Б. По регламенту я должен был подойти к нему строевым шагом и сказать:
-Смирно! – обращаясь дневальному, и продолжить,- Товарищ майор, личный состав батальона находится на завтраке. Дежурный по батальону рядовой Ц.
Однако вместо этого я выпалил скороговоркой:
- Тащ комбат, батальон на завтраке.
Майор Б. поморщился, будто проглотил ломтик лимона без фирменного коньяка, а потом сказал мне:
-Рядовой, ты вроде бы образованный мужик, несешь такую хрень. Ладно иди, служи дальше.
Когда подошел мой срок к демобилизации, майор Б. поручил мне дембельский аккорд: побелить расположение батальона. Здание нашей казармы было двухэтажным, сложенным из кирпича. Наш батальон занимал первый этаж, а второй этаж занимало другое подразделение полка, с самостоятельным входом с другой стороны казармы. Помещение батальона было порядка полутора тысяч квадратных метров, с большими оконными проемами и высокими потолками. Мне выделили троих моих сослуживцев, которым предстояло служить ещё один год, прикатили большую бочку негашёной извести, а остальное уже относилось к разряду солдатской смекалки. Члены моей бригады освобождались от другой воинской повинности, они могли временно ходить вне строя, спустив бляху ниже пояса, как дембеля.
Приказ в армии есть приказ, его надо выполнять, несмотря на всяческие трудности и препятствия. Короче, я выдал из своего кармана деньги своей бригаде, они купили обувные щетки, сделали из них щетки для побелки, приколотив к ним ручки, загасили в бочке известь и работа закипела… Стены можно было побелить, вставая на стулья, а вот потолок пришлось белить, вставая на столы. Эти столы имелись в батальоне, но предназначались для глажения белья, сверху поверхность стола обтянута байковым материалом.
Кровати мы передвигали, чтобы их не запачкать, окна и пол аккуратно мыли после побелки, но вот эти злосчастные столы… Когда через несколько дней майор Б. зашел в расположение батальона, он внимательно обозрел чистые стены и потолок расположения, удовлетворено похмыкал, не выказывая особенных чувств в отношении членов бригады, но когда он увидел эти столы и во что мы их превратили, то мы не услышали рев раненного льва, потому что вместо рева была произнесена длинная тирада из нечленораздельных слов, перемешивающихся отборным армейским матом, на который был способен только наш майор. Солдатики стояли, не живы, не мертвы, а я все внимал уже с олимпийским спокойствием, поскольку я был уже «дед», дембель…