Снова хмурится Онего

«Враг хладнокровно пристреливался по барже, хотя ясно видел, так как это было утром, выскочивших на палубу мирных людей, в том числе женщин с детьми».

Снова хмурится Онего,
Тучи небо взяли в плен,
Волны пенятся с разбега,
Парус белый входит в крен
Там, где в муках погибала
Баржа с мирными людьми
В двух лишь милях от причала
С грузом: малыми детьми,
Бабами и стариками,
Кто в концлагерь не хотел,
Кто, живя в краю веками,
Зваться русскими посмел.

Враг прицеливался точно
Видя женщин в свой прицел,
Знал – в детей стрелять порочно,
Что убийство – беспредел.

Но стреляли пушки кучно,
Превращая судно в ад,
Ведь уродам было скучно,
Для убийцы нет преград.

Что ни сделаешь в угоду
Чувству мести и вражды!
Большинство ушло под воду,
Зло убиты без нужды.

Маннергейма «патриоты»,
Вряд ли веря в Божий суд,
Отпуская зло остроты,
Не жалели русский люд.

В честь погибших здесь, не скрою,
Где вновь парус ветер ждёт ,
Вновь венки плывут порою,
Чтит погибших наш народ.

Так блокада начиналась
Ленинграда, месть творя,
Финны, позабыв про жалость,
Русских гнали в лагеря.