Эдмунд Спенсер Руины Рима-1

Эдмунд Спенсер  Руины Рима

"Руины Рима" - это перевод цикла из 33 сонетов, автором которых был Дю Белле.
После того, как Спенсер перевёл "Видения Дю Белле" - другой цикл из 15 сонетов,
он обратил внимание на основной текст Дю Белле - "Древний Рим". "Видения Дю Белле" были приложением к его "Древнему Риму". Новому переводу Спенсер дал название "Руины Рима". По-видимому, эта другая переводческая работа Спенсера тоже была сделана во время его пребывания в Университете. В "Посылке"- "Еnvoy" - Cпенсер ссылается на сочинние Дю Бартаса "Sepmaine", впервые опубликованное в 1578 году, но "Посылка" или эта её часть вполне могла быть вставлена потом. По  своему стилю переводы "Видений Дю Белле" и "Руин Рима" соответствуют друг другу и ранним редакциям "Видений" Белле и Петрарки. Все эти переводы представляют собой единое целое. Английские комментаторы считают, что по мастерству исполнения эти переводы, хотя иногда находчивые и удачные, вряд ли предвещали редкостное совершенство более поздних переводов Спенсера из Тассо. Однако в качестве поэтических упражнений они демонстрируют, по крайней мере, зачатки той совершенной свободы, искусности и непринужденности, которые являются признаком его более зрелого стиля.

(Ruines of Rome: by Bellay.

 The Songe of Du Bellay, of which the ‘Visions of Bellay’ are a rendering, forms a kind of appendix to his Antiquitez de Rome. Spenser, having had his attention directed to the former, would naturally read also the latter: the result was this other translation, ‘Ruins of Rome.’ It is difficult to believe that this work is not also of his university days. In the ‘Envoy,’ to be sure, he refers to the Sepmaine of Du Bartas, first published in 1578, but the ‘Envoy,’ or that part of it, may very well be an afterthought. Both the weight of antecedent probability and the evidence of style would place the translation proper with the two earliest series of ‘visions,’ those of Bellay and of Petrarch. They are all three much of a piece. As translations in the larger sense, though often resourceful and apt, they can hardly be said to foretell the rare felicity of his later renderings from Tasso. As poetic exercises, however, they show at least the rudiments of that copious ease which is the mark of his maturer style.)

I
Поэты Рима ! Пусть Ваш зольный прах
Лежит под гнётом вековых развалин,
Но слава Ваша не умрёт в веках,
Поскольку дух творений гениален.
Пронзительным стихам живых творцов -
Бессмертный путь отсюда и до Ада.
Пусть голос мой, пройдя сквозь тьму веков,
Разверзнет твердь и сдвинет все громады.
Как тяжелеет летом каждый колос,
Гробницы ваши станут всё видней.
Я буду трижды возвышать свой голос.
Пусть Слава Вам звучит ещё слышней.
Она сильней всех прочих на Земле,
А Фурии пусть злобствуют во мгле.

I
Yе heavenly spirites, whose ashie cinders lie
Under deep ruines, with huge walls opprest,
But not your praise, the which shall never die,
Through your faire verses, ne in ashes rest;
If so be shrilling voyce of wight alive         5
May reach from hence to depth of darkest hell,
Then let those deep abysses open rive,
That ye may understand my shreiking yell.
Thrice having seene, under the heavens veale,
Your toombs devoted compasse over all,         10
Thrice unto you with lowd voyce I appeale,
And for your antique furie here doo call,
  The whiles that I with sacred horror sing
  Your glorie, fairest of all earthly thing.

II
Тянулcя ввысь, едва не до небес,
Тот Вавидон, где Башню возводили.
Великим храмом славился Эфес,
И пирамиды грудились на Ниле.
Гробницею прославился Мавзол.
Был дивен рост Родосского Колосса,
И Зевс в Олимпии обрёл престол -
Так сколь могуч тот Бог, - уж нет вопроса.
А как же славен Лабиринтом Крит !
Что в Мире можно привести в сравненье ?
Что краше ? Что сильнее удивит ?
Но у меня - ни малого сомненья.
Здесь, в Риме - славных семь холмов. Вот это -
Превыше всех чудес и Диво Света.

II
Great Babylon her haughtie walls will praise,         15
And sharped steeples high shot up in ayre;
Greece will the olde Ephesian buildings blaze;
And Nylus nurslings their pyramides faire;
The same yet vaunting Greece will tell the storie
Of Joves great image in Olympus placed;         20
Mausolus worke will be the Carians glorie;
And Crete will boast the Labyrinth, now raced;
The antique Rhodian will likewise set forth
The great colosse, erect to Memorie;
And what els in the world is of like worth,         25
Some greater learned wit will magnifie.
  But I will sing above all moniments
  Seven Romane hils, the worlds seven wonderments.

III
Приезжий в Риме тщетно ищет Рим.
Весь Древний Рим ушёл с огнём и дымом.
Одну лишь рухлядь жалкую узрим:
Всю ветхость, что сейчас зовётся Римом.
Лишь спесь среди руин, а Смерть не ждёт:
Командует пренагло и сердито:
Всё Времени на завтраки идёт,
И у него большие аппетиты.
Безлткий Рим хоронит Древний Рим.
Теснит его и рушит неустанно.
Один лишь только Тибр неукротим:
Бежит - бежит ! Как всё непостоянно !
Пред Временем и Крепость непрочна,
А зыбкому поибель не страшна.

Примечание.
В Интернете есть другие переводы этого сонета. В том числе перевод В.Левика.
      
III
Thou stranger, which for Rome in Rome here seekest,
And nought of Rome in Rome perceiv’st at all,         30
These same olde walls, olde arches, which thou seest,
Olde palaces, is that which Rome men call.
Behold what wreake, what ruine, and what wast,
And how that she, which with her mightie powre
Tam’d all the world, hath tam’d herselfe at last,         35
The pray of Time, which all things doth devowre.
Rome now of Rome is th’ onely funerall,
And onely Rome of Rome hath victorie;
Ne ought save Tyber hastning to his fall
Remaines of all: O worlds inconstancie!         40
  That which is firme doth flit and fall away,
  And that is flitting doth abide and stay.

IV
Империя, что Звёзды потрясла,
На помощь взяв Фетиду и Аврору,
От Скифии до Африки росла,
Нашла в Земле и в Небесах опору.
Юпитеру - без зелья от тревог -
Всё вспоминался бунт Гигантов снова. -
Ему не нужен был такой итог.
В Семи Холмах увидел след былого.
Там Капитолий голову вздымал
Над обжитым античным Палатином.
Вблизи стоял высокий Квиринал -
Был хмур, гранича с гадким Эсквилином, -
А Целий - горд, что рядом Палатин.
Да были Виминал и Авентин.

(Вариант.
Мощь Рима потрясала Древний Мир.
Крепили мощь Фетида и Аврора.
И Рим теснил бесчисленных задир,
А те копили силу для напора).
Юпитеру - без зелья от тревог -
Всё вспоминался бунт Гигантов снова.
Ему не нужен был такой итог.
В Семи Холмах увидел след былого.
Там Капитолий голову вздымал.
Весь Рим стоял воителем единым.
И чревом был высокий Квиринал,
Руками - Целий с Палатином.
Хребтом - сварливый Эсквилин.
Ногами - Виминал и Авентин).

IV
She, whose high top above the starres did sore,
One foote on Thetis, th’ other on the Morning,
One hand on Scythia, th’ other on the More,         45
Both heaven and earth in roundnesse compassing,
Jove, fearing least, if she should greater growe,
The old giants should once againe uprise,
Her whelm’d with hills, these seven hils, which be nowe
Tombes of her greatnes, which did threate the skies:         50
Upon her head he heapt Mount Saturnal,
Upon her bellie th’ antique Palatine,
Upon her stomacke laid Mount Quirinal,
On her left hand the noysome Esquiline,
  And Caelian on the right; but both her feete         55
  Mount Viminal and Aventine doo meete.

V
Oхочий до любых Чудес Природы,
Небес, Искусства должен видеть Рим.
Его величие - не крик капризной моды.
Но жаль, что вдру предстанет неживым.
Нет больше Рима ! Видимость Ампира -
Лишь тень того, чему пришёл конец:
Как будто это магией факира
Вдруг поднят истлевающий мертвец.
Погребено что было бодрой плотью
И выветрился гордый Римский Дух.
Взамен всех туник - жалкие лохмотья.
Могучий Гений, отгорев, затух.
Но мысль иного древнего Кумира,
Спустя века, - насущный хлеб для Мира.
 
V
Who lists to see what ever nature, arte,
And heaven could doo, O Rome, thee let him see,
In case thy greatnes he can gesse in harte
By that which but the picture is of thee.         60
Rome is no more: but if the shade of Rome
May of the bodie yeeld a seeming sight,
It ’s like a corse drawne forth out of the tombe
By magicke skill out of eternall night:
The corpes of Rome in ashes is entombed,         65
And her great spirite, rejoyned to the spirite
Of this great masse, is in the same enwombed;
But her brave writings, which her famous merite,
  In spight of Time, out of the dust doth reare,
  Doo make her idole through the world appeare.         70