Утро

Сны раскидало, как из карт невесомые домики.
Тени ложатся спать, увидимся скоро, до вечера!
Встаю… включаю режим «упавшей на дно экономики»,
Шарю в чужом плейлисте, где слушать почти уже нечего.

В зеркале кто-то глядит, исподлобья сурово нахмурившись.
Лезет руками в лицо, чешет лапой немытую голову.
Кошки скребут на душе, а я им: «А ну-ка брысь»,
Хотя молоко мы разделим урча и на каждого поровну.

Перья лежат на столе, на полу - капли воска и ножницы,
Красной строкой на живую последняя роба заштопана.
В урне дымятся подарки гостившей садистки-бессонницы,
Как же бессовестно часто и лестно мне врет она.

Часы, как немой понятой, осуждающе стрелками цыкают.
В дорогу торопят, в погоню за некогда призрачной совестью.
Дверь сквозняками простужена, и’стошно петлями шмыгает,
Мешая страдать над затертой до дыр запылившейся повестью.
 
Мне бы нырнуть с головою в темный, густой омут памяти,
Чтобы ещё раз напиться тоской лазурного озера.
Но амнезия с хандрой управляют мной в строгом регламенте.
Да и попробуй сбежать из-под "самокопаний бульдозера".

Так и хожу по земле психо-тропами в кедах растоптанных,
То без оглядки, а то паранойей к стене прижимаемый.
Приют находя под заборами мыслей напрасно заброшенных,
Встречаю рассвет от окон высотных домов отражаемый.