29 мая 1453

Познав лишь раз Твою величину
Меня влечёт к Тебе необоримо
Так, помолившись, я начну
Мой реквием Второму Риму

Сам я из Третьего, который тоже пал
Но он воскреснет с остальными неизбежно
На то Паисий преподобный указал
И в эту даль мои стремятся вежды

А ныне и четвёртый в мире есть
Себя при этом вслух не называя
Вознесшийся Денница, еретическая спесь
Но и над ним сгустилась туча грозовая

Но я продолжу. Дряхлый исполин
Свой долгий век в полузабвенье доживал
Истлел лабарум, и окрестных средь долин
Кишели черви и камней точили вал

Те черви и поныне там роятся
Враги Христа, лукавейшее племя
Змея змеиные откладывает только яйца
Но есть мангуст. Мангусту имя — Время

И мы ему поможем. Но тогда
Сам рок руководил врагами Рима
И город Никомедия был сдан
После осады полувековой неумолимой

С Востока буря, с Запада забвенье
На Юге пустота, на Севере заботы
И свыше тоже не идёт спасенье
И вот пробиты бреши, сломаны ворота

Последний Константин идёт в атаку
Смыкая кольцевую схему жизни
В последнюю отчаянную схватку
Бросая клич в предсмертном пароксизме

Молиться нужно за врагов, но лишь за личных
Врагам Христа — давать отпор единодушно
Высокая цена за это платится обычно
Пожары, топот ног, рыганье пушек

Нет, это хуже, чем египетские казни!
В агонии натужно дышит Город
Защитники, поверженные навзничь
Стеклянными глазами в небо смотрят

Там Цезарь, Август, Константин, Юстиниан
Сквозь сон встревоженно взирают
Потоки крови хлещут из открытых ран,
Из перерезанного горла мая

Так гибнет настоящий Константинов дар
Наложив на другие последнее вето
Уже безчувственный Город принимает удар
Накрывшись пурпурной тогой рассвета

И вода в Золотом Роге подернулась кровью
И мир побледнел перед красною новью