82. Утрата королевства. Четыре брата

82...((84.а)) Реконструкция. Четыре брата-колдуна. Ошибка младшего
Колдун просвещает Ученика на тему расстановки сил. На колдовской стороне идол – номер один. Возле трона главными были четыре брата – придворные колдуны.
– Если они над всей округой господа, то ты в каком чине? – спрашивает Ученик.
– Я? В чине? – прищурился Колдун. – Удачная шутка. Дружок, они – прислуга: егерь и гадатель. Щегол, бедняга тоже был на службе  хотя это и не в его природе. Танцор и музыкант, устроитель балов. В чине, я?.. Обалдеть.
Ученик:
– Я насчитал три брата…
Колдун:
– Прибавь четвёртого по имени «языкприкуси», и счёт сойдётся.
Ученик:
– Не понял. Понял. А почему? Вы не дружите? А где он сейчас. Понял, секрет. Но сказать-то ты можешь? Понял, не можешь.
Колдун:
– Могу по-свойски. Но это очень глубокое наставление. Зато ты всё сразу поймёшь… Готов?
Затрещина.
С недавних пор возле трона осталось лишь двое братьев. Щегла, младшего их них Идол уложил себе в корни. Про старшего, оборотня лучше вслух не поминать, он сам отдалился. Уши у него маленькие, но чуткие, а решение жить на отшибе давнее и сознательное.
***
82...84.а Исходник
Колдун:
– Четыре брата-колдуна – над всей округой господа,
но есть одна загвоздка.
Бедой не назовёшь её, досадой:
Идол стоит чуть далее на запад
от реки, от заводи наяды Энни.
Кто раз поклонится ему,
найдёт холму не свойственный лазурный камень,
который отвращает колдовство,
мало-помалу рассыпаясь.
А братьев это задевает: им важно,
что не полна их власть,
что есть к кому от них бежать.
Таких людей немного – идол страшен.
Прогнившие до темени глазницы,
зубов осколки. Темнолицый
издалека он кажется одним разверстым ртом.
Не защищают стены или крыша жизнь идола,
однако нож тупится на расстоянье ста шагов.
Дождь заливает разведённый вблизи костёр,
ветер беснуется и разметает хворост.
Из топора клин вылетает,
а из рук выскальзывает топорище.
Я братьям говорил, что подружится с подобным –
не урон для чести,
а колдовская мощь с ним вместе
способна удесятериться,
но смириться – не каждому дано.
Себе во зло брат младший обратил
одно из слов.
Зашла речь о коварстве,
я сказал: «Есть два различных света:
обычный и обратный – лучащий темнотой.
Его считают шуткой препустой. Напрасно.
Ты, если в час перед рассветом
на лобном месте встретишь палача,
который, что-то собирая под ногами, огарком светит,
щепу от плахи отколи и попроси огня.
Он хохотнёт, но не откажет,
протянет руку, освещая свои черты.
Потупиться успеешь – спасён.
А больше ничего не освещает
и только кажется огнём этот источник слепоты.
Зажжённой от него фитиль свечи,
как вывернутый наизнанку,
засасывает дым сгоревшей правды –
он насылает безумие. Он оплавляет лик,
пока не пропадут и рот, и нос, и веки.
Лекарь попятится и убежит, сказав: не жить.
«Язык измены» называют
не задуваемое пламя.
Язык предательства и лжи.
Он в этом деле сильно помогает,
но слишком высока цена:
Обратный свет врага не выбирает,
Он для начала обоим выедает разум,
а под конец глаза.
Я это рассказал им для интриг дворцовых!
Не против же того, кто сам возник
не сильно позже, чем Язык измены,
а может быть, одновременно с ним!
Ещё дворца здесь не было в помине,
Подозреваю: это пламя
и есть реальный идола язык!
Щегол добыл его…
Лампадку с благовонным маслом,
Он запалил от ложного огня
и с этим даром к идолу пошёл,
с нелепым упованием:
ослепнет и обезумеет навеки враг его.
Но полыхнуло пламя злого смеха
в пустых глазницах,
разверзлась от хохота гнилая пасть,
и пропасть под ногами.