Штучка в клубе, начало

Дэ Миронов, 1 июня 2021 -
*ШТУЧКА В КЛУБЕ*
 (провинциальные мемуары)



/насчет - ощибки, ачипипятки, повторы и прочие советы - засуньте подальше, на уроках наелись до неба, вы пока, несуществующие критики, отдохните, а мы начинаем/:

СОДЕРЖАНИЕ:
1) ШКОЛЬНИЧЕК
2) ПАСПОРТ
3) СНОВА В СССР
4) и так далее..
/................................./

ШКОЛЬНИЧЕК
Думаю, пора уже писать эту длинную историю, хотя бы ради того, чтобы вспомнить микроэпизоды, взволновавшие (школьнички, простите за слово "взволновавшие", - уверен, что до диктанта не дойдёт), - итак, сугубо взволновавшие автора в течение его жизни, смешной и по комариным меркам очень длинной, зато пролетевшей так быстро, что и тусануть толком не успел, - а уж пора обратно в корзину, а то и совсем - навылет, память Бога не бесконечная, как всё сущее.
Читать будем с двух сторон - от имени автора и сбоку. Наслаждайтесь, уверен, у вас своих таких историй вагон, да руки не дошли. А здесь - пожалуйста - все трясут ракетами и топят за бабки, но я не об этой ***не - хотя бы потому, что много чего посмешнее нарисовывается - те же самые новые старушки - их еще нет, но какие они будут - уже интересно. В наше время были старушки скромные и бойкие, робкие и гегемонистые, но ожидается новая партия старушек с татуировками, вейпами и феном, знающих, что и как и где что почём, с айфунами в ломбарде. Но рано, рано об этом.
Начнем прямо с раннего детства.
Первое воспоминание - трава. Да-да. Не смейтесь. Трава у дома. Дом за городом. Города пока нет. Есть трава и кузнечики, и этого вполне достаточно для счастья. Пожалуй, весь остаток жизни я так и проведу в погоне за этим ощущением, даже будучи уже далеко за сорок. Трава так трава.
Дощатый барак, соседи, телевизор с экраном в ладонь, и на этом экране - вертолёт с летящей за ним на верёвке коровой, ...тень деда, родные, завтрак, капля уксуса, бабочки в небе: каждое воспоминание - будто живой кадр, и не повторяется; и этим исчерпывается младенчество, и начинаются следующие картины: мультик про первобытных людей, широкая пустая городская дорога и несколько домов, песни, пьяные люди на улицах, удар качелей по башке, лето, лето, лето, а тут и зима, и снова лето, и со мной бабушка, молодая еще, судя по тому, что батя стал отцом, находясь на срочной службе в армии, и увидел сына уже повзрослевшим - и было ему тогда двадцать, а мне пару лет, наверное. Эта бабушка, которую звали Нина, являет своей жизнью и отношением к людям и уж тем более ко мне, конечно, - символ добра и терпения, и вот такого человека мне повезло увидеть и полюбить.
Итак, всё хорошее позади - первый раз в первый класс.
Линейка. Астры эти. Дисциплина. Тьфу, ****ь. Рубашечки белые. Стоим вывернутым наизнанку полым римским квадратом на футбольном поле. Как будто ****иться собрались. В центре выступают все кому не лень. Мы ждём, чем всё кончится. А всё только началось.
Три года спустя:
-Полфунтиков! - к доске!!! - (Полфунтиков прячется под парту).
-Ты куда пополз?! Да я тебя! - (ловит, как мышь).
-К доске пойдет Плотников. Юра, встань и отвечай немедля! - (Юрик, мгновенно уткнувшись головой в парту, искренне рыдает).
-Что с тобой? Миша! Миша Плотников, а ты готов отвечать? - (близнецу): сцена повторяется. Теперь трясутся в рыданиях двое, да еще Полфунтиков скребётся в углу.
Училка подбирает тактику - она сама не намного старше Полфунтикова. Некоторые любители женятся на тёлочках младше себя на пятьдесят лет - в этом смысле Полфунтиков почти ровесник, практически Фунт в широком смысле слова. Поэтому ему не перехитрить Елену Алексеевну.
Елена - классуха. До неё была добрая воспитательница Светлана Сергеевна, но с постройкой новой школы детей разделили как стадо на две части, согласно логике ближней ходьбы, которая не могла никак соблюстись: если в школу номер шестнадцать мы ходили хоть и через дорогу, да зато через такую дорогу, по которой не то что трамвай с трали-вали не поедет (там трамвая до сих пор нет), а и автобус - птица редкая и не сильно пока что нужная - (куды ехать-та? ...на завод отвезут и так); ...и вот, если в вышеупомянутый филиал детских мучений и страстей мы ходили по прямой, то с новой школой всё оказалось не так гладко, представьте себе такую картину: зима, школьник угрюмо тащит на себе одежду весом в сто килограмм - какую-нибудь плюшевую дублёнку-доспех из нефти производства фабрик СССР, у него в правой руке портфель, как у чиновника, только тяжелее, сумка со второй обувью, за плечами котомка с лыжными страшными кирзовыми ботинками, способными затоптать слона, ну и непосредственно сами лыжи и палки. В портфеле или рюкзаке - десять учебников, две общие тетради, пенал, готовальня и прочее. Отдельно - пакет со спортивной одеждой, а если в этот день что-то, ****ь, еще, вроде военной подготовки (муштра для школьничков многочасовая послеурочная) или утренника какого-нибудь неугомонного, - то, конечно, нате вам еще отдельно что-то на плечиках или еще как-нибудь вдовесок: ребёнок похож на маленький танк, но ему не кажется трудным всё это тащить - ведь впереди всё гораздо хуже, далее по списку:
Забег до школы.
Скушные уроки.
Муштра.
Галдёж и блеяние на перемене.
Послеурочные бдения разных видов.
Долгий путь домой.
Уроки. Эти ****ые уроки.
Охуевший, ложишься спать, дрожа от ярости, - завтра всё повторится.

Утро, прикрыл дверь. Ключ под ковриком или на притолоке, это на всякий случай, а так-то дверь открыта почти у всех людей и максимум закрывается на ночь, и то не всегда. До цепочек и глазков еще далеко. И вот - "мы вышли из дома".
Цель ясна: школа на горе за тридевять земель и озеро плюс одна-две канавы и финальный почти вертикальный склон - заснеженный и обледенелый, либо зелёный и крутой, склизско-осенне-грязный и нихуя не приятный осенне-жухло-забродивший, а также весенний многоводный и ветренный. Лучше всего это выглядит летом - но летом мы в школу не ходим, если не запрягут общественной работой, зато спустя многие годы ходили на ту нА-гору опять же за травой, как истинные кролики.
Итак, первая канава. Надо разбежаться и швырнуть изо всех сил тяжёлый портфель - и вот он уже летит в грязь или сугроб. Затем тело. Оно не всегда перелетает щель в матушке-земле, и приходиться черепахой ползти вверх по стенкам обрыва, с углом в девяносто градусов. Помогают одноклассники, присоединившиеся к тебе подобно случайным путникам и апостолам.
После канавы стоит жестокий выбор: обойти по длинной кривой озеро с хрупким льдом или же штурмовать наст. Умный крУгом не пойдёт, умный озером ***нёт. Всё трещит, некоторые полыньи смотрятся довольно опасно, но ты мало весишь, если бы не одежда и портфель. Однако, ты еще не нагрешил, и удача с тобой - вот уже озеро позади, осталось перелезть забор и спрыгнуть в глубокий сугроб (грязь, воду, но только не траву - летом каникулы, и никто в эту шляпу не ходит, школа вспоминается, как детская тюрьма, которую надо срочно забыть на три месяца). И вот все трое в сугробе - двести метров как десантники, и уже последняя гора - та самая, на которой предстоит ****иться на переменах и вместо уроков - пока что это просто участок пути, за ним еще немножко вверх, и вот уже огромная лестница - и ты в замке, где правит бал диктатуры директор и его молодой коллектив (старички не дурачки, в новую школу не пошли; лишь Елена с нами, и надолго - классуха, как никак, наподобие властительной Клеопатры под началом cталина Иванова). Итак, последняя лестница пройдена, и ты как молодой Брюс Ли стоишь на входе перед охраной с повязками. Это старшеклассники, что-то вроде богов Олимпа из рассказов и мультиков, причём, человек, старший тебя на год, - кажется чем-то вроде шерифа на районе, что недалеко от истины, - то-ли время такое было, то-ли были такие люди. Агапов, Шлинков, семья Кундулуковых, Димка Широв, вот и еще сосед прошёл по школе, со своей свитой, похожий на непобедимого Одиссея с командой греков с мечами, - эти герои врезались в память как открытки детства. Как часть социального эксперимента - школе номер девятнадцать не считая попавших по месту жительства досталось напополам спортсменов и криминально-ориентированных личностей, являющихся таковыми по сути родства и соседства - в десятом доме в низине царили блатные, дальше город кончался, в моём  - неподалёку - жили похожие на аксёновских комсомольцев силачи и каратисты, тот же Лёха Гис и Широв, да братья еще эти, с красавицей-сестрой. Открытые честные сильные ребята, на которых я всегда хотел быть похожим, да так и не стал. И поэтому расскажу не о себе. Наш герой послужит иллюстрацией повествования и обобщённым образом провинциала брежневской поры, и называть мы его будем ласково Школьничек.

Первый фрагмент: "Ранец"
Агдам Эмильевич Иванов изо всех сил пытался быть правильным учеником. Таскал учебники эти, старался не шалить. Но всяк виновен во всём, и нет причин сие превозмочь.
Школьничек был старателен в меру сил, учился и парился над домашкой, этой мгнаждой мгнажд, нелюбимой сутолокой мразейного убийства радости времени и наоборот. Эта мрачная чмурь не нравилась ему, как и другим несчастным запуганным младшеклассникам. Прописи, прописи, цифры, а порой и кляксы, о которых позже.
Классы были переполнены, большей частью мальчики, и немножко девчат. Человек по сорок, иногда чуть больше. Жужжащий рой мгновенно замолкал, как от кнута, - при окрике учителя, у которого в руках была вся твоя судьба: от дневничка, до возможности растоптать вечер красным росчерком или вообще - перспективой быть вызванным к директору; иногда в руках оказывалось предписание прибыть родителям на серьезный разговор - и ты сам нёс свой приговор, понуро и тоскливо глядя на серое небо под злой свист ветра.

Агдам плёлся домой, из последних сил таща свой ежедневный скарб, кряхтя и ёжась черепахой. Как младшой - с ранцем за плечами. Если не уследить за балансом, то завалит набок или на спину, а встать будет трудно из этой слякоти. Сама по себе дорога размазана живыми дрожащими истекающими валунами и болотоватыми продрисями дорожного месива, порою глубиной до полуметра и более. Есть щели и пострашней, но достаточно и таких, изморщиненных гусеницами и огромными шинами Зилов, - до асфальта еще далеко. 1985 год, строящаяся на фоне нефте-, хими- ...и так далее начинаний провинция. Сюда съехались люди с разных концов страны, с разным прошлым и настоящим, - чтобы жить и плодиться, они прибыли еще раньше, начав строить завод, производства и город. А к восьмидесятым уже начали осваиваться, и, кажется, Агдаму повезло родиться в относительно спокойное время. Войны были где-то там. Здесь - диковатые люди, и город в них. Зона, завод, школы, дома, пустые дороги, железка, стройки, дружинники.
Но это всё тоже там, где-то. А перед школьничком только длинная грязная дорога, уроки и другие заботы. Радости нихуя.

.......... /Спустя десятки лет стало ясно, что ненависть к школе была и есть делом привычным для всех вообще людей. При этом, никто не скажет плохого про мастера единоборств, если внедрить его систему в школьное образование. Ведь почтение к учителю там впитывается навсегда. Возможно, нужен синтез этих систем. Одно скажу точно: наставник каратэ и так далее - похож на доброго отца, школа - на зону, про самих учителей нечего сказать - они разные. А директор есть директор. Хозяин./..........

...Не прошло и часа, а вот уже и родная пятиэтажка. Папка на смене, мама еще на работе, есть время обдумать свои грехи и осмотреть, насколько ужасен сегодня дневничок. На уроке глянул мельком, но стало так страшно, что по дороге забыл. А это важно. Нужно мазаться, изворачиваться и терпеть, придётся ответить за всё, а ещё уроки. Уррррроки, ****ь!!

Пропустим разборки. Агдам не один сейчас такой. В классе почти сорок пять человек, из них примерно тридцать мальчиков сейчас почти все парятся и страдают. Кому-то влетит за дело, кого-то минует чаша сия, но всех ждут эти тетрадки, от которых детей иногда тошнит в прямом смысле слова. Бесконечная писанина и груда учебников облиты ребячьими слезами отчаяния и горя, накрыты бездной гнёта. Эта секта завораживает, в ней много всего, и хорошего тоже. Это мрачный период жизни, потерянный навсегда, что-то вроде службы в армии. Школа и армия - это не какой-то там кайфовый уик-энд, это надёжно затянувшийся ошейник с электроприводом.
День за днём. День за днём. Школа, уроки, школа, уроки. Выходной - тоже дела найдутся. И вот так до пятого класса. Перескочили. Не все. И дальше терялись в потоке времени детишки. Детская школа милиции, интернаты, колонии. Это не говоря о том, что люди и так сами по себе уходят. Кое-как перевалили до шестого, перескочив еще в третьем.
Кроме домашнего бреда уроков и школьного насилия, еще и пацанские хлопоты - ****ица как она есть.
По коридору идёт Попов, зовомый злобно Попом, - за это на него наезжают почти ежедневно, и он дерётся всё лучше и лучше, но приходят старшие братья, приходят общаковые, уже с ножами - им похуй и на директора, а Попа надо раздавить принципиально.
Та же почти проблема и у Бобровского, но еще хуже. Он, во-первых, Бобёр, а во-вторых, так и не записался в бокс до сих пор.
Вася Шаталов - самый маленький и самый смелый. Он уже со старшаками. На него никто первым не выёбывается, но это ничего в сумме не даёт, - Вася горяч и справедлив, и никогда не сдаётся.
Серёга, Айрат и Слава, а с ними и Коля Петров в своём кружке, как на зоне. Они самые мощные, но в блатные дела не лезут и вообще особо не высовываются, с ними считаются и так. Кстати, все они, выросши, стали связаны с силовыми структурами и наподобие.
Ещё несколько дерзких ребят, а в остальной массе - народ, середнячки. Тогда еще не было убогих понятий, и даже слова "лох", а что-то посерьёзнее вообще не звучало в воздухе. Для драки достаточно любого повода, драки провоцируются хулиганами, и в них участвуют все ровесники, находящиеся в школе, и случайные участники. Чаще это махня один на один. "Пошли махаться" - и вот идут парни из всех классов, на уроках остаются только девочки. За тиром - гора, на горе - по двум сторонам разгоряченные школьнички в одинаковой одежде, слева стена, справа склон. Я там брал траву спустя лет десять-пятнадцать. А тогда была - ****ица на траве.
...Немченко доёбывался до Попова долго и упорно. Шутка-ли, погоняло - Поп. Диман отбивался и ходил на бокс. Через год состоялась историческая ****ица: Дмитрий Попов, шестиклассник, вэшка, разозлённый непрестанными провокациями, позвал Немченко махаться - как я написал выше, это означало гладиаторский бой за тиром на горе. Прерогатива ****иться прямо в школе принадлежала старшеклассникам (на год старше), других классов еще просто не было - не доросли. Самые знаменитые старшаки были семиклассниками, добраться до десятого вряд-ли всерьёз представлялось им возможным, поскольку это УЖЕ были люди серьёзные. Семиклассники.
Итак, Попов-Немченко. Последний подзабыл и вообще не учёл, что первый уже год ходит в бокс, ну или ему было всё равно. Ребята начали друг друга сокрушительно избивать, стараясь изо всех сил. Атака, контратака, оба получают раз за разом повреждения, теряя силы и здоровье. Кровь давно уже повсюду. Арбитры могли бы и остановить бой, но всем интересно, что будет дальше. Баланс удачи в бою передвигается туда-сюда, ****ы получают оба. Устали. Устали... Руки не поднимаются, скулы болят, носы и всё лицо разбито. Отдыхают в клинче. ...Подходят старшаки, толпа расступается. Медленно заходят в центр, пробивают каждого в корпус мощным ударом и велят продолжать. Дети пытаются, но мешает усталость. Агапов и Шлинков избивают одного за другим и толкают друг на друга: "Махайтесь!" ...Из последних сил - махаются. Тут появляется физрук. Ему сообщили: на всех уроках только девочки, приведите пацанов, уважаемый Белокоровкин! И вот он здесь. Шоу закончено.
*****А теперь вставка о хорошем. Чтобы отвлечься и перескочить на другие эпизоды.
Вольный пересказ песни Табакова "Когда я умру", придуманной им лет в семнадцать:


Когдаааааааа я умру
Когдааа же яяя ум-руу ?
Когда я умру?
Когдаааааааааааааааааа
Я-умруууууууууууууу

Последний день кончается трава, и миф о вечной жизни лишь слова,
Меня сотрут как лишний файл, меня отправят из корзины вон,
Как лишний мусор из башки - исчезну тихо как забытый сон

Когдаааааааа я умру
Когдааа же яяя ум-руу ?
Когда я умру?
Когдаааааааааааааааааа
Я-умруууууууууууууу

Зима пришла, и кажется, что вот - настало время, кончился завод,
Я не хочу себя чинить, менять настройки, рисковать душой.
Замрёт природа, вместе с ней замру и я, - расклад вот такой.

Когдаааааааа я умру
Когдааа же яяя ум-руу ?
Когда я умру?
Когдаааааааааааааааааа
Я-умруууууууууууууу

Под желто-розовым забором сквозняки. И солнца луч в расщелине доски.
Я не способен стать святым, я не способен стать счастливым тут.
Мы все умрём, и наши мысли вместе с нами с нами тоже умрут.

Когдаааааааа я умру
Когдааа же яяя ум-руу ?
Когда я умру?
Когдаааааааааааааааааа
Я-умруууууууууууууу /по табакову/



Однако, отвлекусь ненадолго микроэпизодом:

2) ПАСПОРТ
Перешагнув страницы времени - я здесь, в двадцать первом году двадцать первого века жарким странным летом. Стукнуло сорок пять, и я вынужден был пойти на встречу к бюрократам и выбить из них своё.
Зарегистрировал заявление на Госуслугах, всё идёт гладко. ...Нехотя прибыл в указанный час в миграционный отдел МВД: "Фотки Ваши не годятся. Нарезаны зачем-то... Фон тёмный".
Я и сам выгляжу темно - неадекватный похмельный беззубый недовольный неформал, с наглой сытой мордой, повреждённой на пьянке ногой, с синяками от бухалова и недосыпа - еще и фон тёмный. На груди надпись "Школьничек", на розовой тельняшке.
Начинаю убирать документы, в последней надежде на чудо и добро злобно матерясь и пугая очередь тихих милых людей, скрежещу: "Нормальные нахуй фотки!" - а в ответ: "Вот, смотрите! - вот как надо! - вот ему я паспорт дам!" - на светлом снимке был ангел в белой рубашечке с белыми волосами, восемнадцати лет отроду, невинный цыплёнок. С другой стороны окна - подозрительный чувак в натянутых на огромное пузо штанищах, косматый и небритый, хмурый и мрачный (пришлось встать в восемь утра, да еще до такси ковылять вдоль длинной стены учреждения).
Теперь вот сижу дома и думаю: что дальше делать? - никакой информации больше мне предоставить никто не может. Что делать? Как снискать ***паспорт?
...И напоследок: ковыляя как неадекватный наркоша или устаревший двести лет назад пьяный пират, провожаемый осуждающими взглядами очереди, я вышел на улицу - и встретил того самого паренька. Он шёл с мамой за своим первым серьёзным документом. Думаю, ему вручили его торжественно и со смаком.
А меня выгнали вон, как бродягу и сумасшедшего, хотя мне этот паспорт в *** не  стучит. Мальчонка был как бы на стороне добра. Я отождествлял кривую дорожку и лишнее звено в цепи общества.
И вот это звено вот это общество пилило на двадцать девять лет дольше, чем мог бы похвалиться наш фотоэталон - интересно, что ждёт его дальше: улыбки жизни и продвижение по служебной лестнице? приятность и уют в делах, отождествление мечт с реальностью? добрые лица вокруг и всесторонняя поддержка людей? честный порядок и справедливость пополам с милосердием? любовь к ближнему? - хорошо бы...

*штучка в клубе* Дэ Мирон
3) СНОВА В СССР
-Вернёмся в прошлое, Дмитрий?
-Бля, не хотелось бы...
-А кто тебя спросит. Ты посмотри, что на улице происходит. 21-й год кончается...
2021-й, а не тысяча девятьсот... Казалось бы, живи да живи.

Но вот для примеру сон вчерашний. Он же не сам по себе из ниоткуда образовался.
Брату рассказал:
-Сегодня вместо кошмаров снились уже героические сны. В них - и неформалы тоже все эти рок-клубовские...
Летал ****ато, как быстрый планер без мотора.
Сражался с террористами, даже отнял автомат. Трудности начались только тогда, когда напали русские гопники, угрюмые и немолодые - и, так как сон есть сон, курок, разумеется, не нажимался.
...Даже примерял терновый венец.
Это если совсем кратко.
 
О, там и ты был, Сид. И Ника с кучей рас****яев в косухах...
Когда рушился пол в скале, и мы бежали от волны пламени, ты с нами бежал.
Правда, мы никто не парились.
 Лично я вообще летел, а не бежал.
И панки с нами толпой

Сид:
-Ебаа... Хахх

Дэ:
...ну.. то ужасы, то приключения.
Умер пару раз. И снова бля повелся, что это правда. Сука. Умер я два раза в эту ночь прямо на диване дома. Как уже и было. 
Заволновался, повелся опять, что всё - теперь точно ****ец, отгулял.
Это сегодня всё, под утро уже.
Проснулся. Фух, бля. Уснул.
Снова умер. СНОВА ПОВЕЛСЯ , что это правда. Огорчился. Снова проснулся. Начал ловить на мысли, что физически это приятно.
Начал думать - а вот бы в натуре прям ща, только без мучений.
Тут же умер. Повелся. Проснулся. Потом кошмары, кошмары, кошмары...
Затем приключения:

Сид:
-Зря ты, походу, десять дней бухал.
Дэ:
...выбегаю на улицу: там чехи в масках, все в черном, с автоматами. Прохожих расстреливают, кто попадётся. Все разбегаются, дети, старушки. Меня увидели - один целится. Я броском- кувырком к нему. Ёбнул в прыжке, отнял Сайгу. В меня еще несколько стреляют. Я в них. Как шакалы кружатся, вокруг осенних деревьев во дворе. Я тоже.
ПОБЕЖАЛ.
В пути женщина на остановке мне показывает "ништяк!" - я на бегу хвалюсь автоматом. Проверяю затвор, не глядя.
Бегу домой ЗВОНИТЬ В МИЛИЦИЮ. Малолетние ауешники увидели автомат сквозь прутья забора. Спустя минуту - за мной взрослые ублюдки. Русские. Без черных одежд и масок. (А, может, и те были русские? Сейчас же все стали русские).
В левой руке у меня нарезное, они идут прямо и скоро. Лица угрюмые, мерзкие, как положено гопью. У меня, понятно дело, еще и револьвер, я же во сне.
СТРЕЛЯЮ. СТРЕЛЯЮ. СТРЕЛЯЮ. Он все ближе. Остальные чуть поодаль, подбегают. СТРЕЛЯЮ В ЛИЦО ЭТОЙ ШМАЗИ.
Но это же сон - поэтому курок не жмется. В общем, мы уже так сцепились. Сайга тоже, ясен ***, подкачала. Сцепились в ближнем.
И я проснулся.
Опять.
 Уснул.

И началось...

СНОВА, КАК БЫВАЕТ, ПОВЕЛСЯ, что умею летать. Невысоко. Разбегаюсь по стене и сука ПЛАНИРУЮ на бреющем полете, как коршун ****ь.
Летаю, кругом панки. Дивятся. Сердце радуется.
Затем чуть-ли не драконы, волна огня, земля уходит из-под ног. Где Сид, где панки, бегут ручьем по краю обваливающейся скалы, ну и я тут рядом летаю.
И мы все съебываемся от дракона.
...Незадолго до этого примерял терновый венец, по случаю лежавший рядом на столе, весь искололся. Панки мне всё повыщипали из спины. ...Не болит...
Темно-красные цветы букетом. Пощупал: пластмассовые, конечно.
Снова примерил Терновый Венец.
Снял.
Потом вот да... полетал-полетал. И мы все побежали. И тогда еще пару реально ***вых кошмаров. Даже описывать не буду.

Лина в ужасе:
-Посмотри на небо! Кого ты взял себе водителем?!!

И я проснулся.
Когда умирал - это не кошмары, кстати. Это было просто обидно.
Так что вот .. так...
Терновый венец .. может, заодно... Я тут Арию записываю "кое-какую": /см. artefakis.bandcamp.com/
Я не думаю, что это связано всё только с алкоголем. Еще и чаты, в которых все уже пересрались, и заодно палача сталина оживили...
Так что никуда не лезу. Стараюсь потише быть. А то ... вот на рок-клубовской страничке всё пишу, пишу один -одинёшенек (и стираю потом). Все уже думаю, что с ума сошел, наверное.
А это почти правда.


Сид:
-Я ВК удалил ваще. Только из-за тебя иногда захожу посмотреть сообщения.
Дэ (кивая грустно головой):
-Всех уже отхуесосил. В смысле, знакомых. Знакомых, друзей и сталина. Больше некого. Один я здесь...
Вроде и удобно..., но и страшно уже..
И ничего не понятно. Вот жили-жили все. Повзрослели. Стали уверенными, щедрыми, дружелюбными. И однажды - смотришь вокруг - а нет никого. Понятно, что 50/50. Но в целом: сейчас, кроме самых близких, - НИКТО НЕ ДАСТ РЕАЛЬНОЙ ГАРАНТИИ НИ НА ЧТО.
Сделай что-то хорошее. Тебе скажут, что это ***та полная. И наоборот.
Так было всегда, наверное. Вот написал я песню из одной строчки, криво ее исполнили на мудях - оооо, Мирон, шикардос! А сделает какой-нибудь Людвиг - шедевр - никто и не заметит. И всякий мудак будет тебе совать под нос высунутую из жопы бумажку со стишком и врать в глаза, что это настоящее заебись. И так во всём. Лицемерие.
Слово не сдержат запросто.
Слово.

Трудно сформировать верный тезис, вот он такой, как есть: "...(задумчиво): ...И ЕЩЕ - ОДНО ВЫДАЮТ ЗА ДРУГОЕ.
Как будто зверь веселится, а все и мучаются, и рады его веселить.



.../продолжение следует/...