Откудова взялись сомнения, Чем грешил Фома неверую

Все истинные святые, в могуществе своем,
Произошли от бога.
Вы скажете, и, от любви, пожалуй, также.
И будете абсолютно, правы.

Любовь, в конечном счёте,
И есть тот бог,
Что движет человеком.
Но, чтобы двигаться он должен пить и кушать.

Но, всё ж, не бог совсем еда.
Питьё же, божье провиденье.
Мы ж не животные, безмозглые,
Стремящиеся только к насыщенью.

Помилуй бог! Я, с дуру, согрешил!
Любовь животных, совсем непьющих,
Не слабее человечьей.
Но наша-то, жаждой вожделенна.

И этим, часть силы жажде отпустила.
Ей, неразумной, меркантильной.
А, бог ведь, соединил любовь и разум.
Но, не моргнув и глазом, заменил любовь экстазом.

Любовь же половая с излишками роднится,
И бог, грехом её назвал.
И, даже, в гневе от стыда,
За этот грех, однажды, отрешил от рая.


Запретным яблоком грешивших,
На Землю обетованную, отправив,
И Еву, прапрабабушку родную Иешуя,
И на неё, взалкавшего Адама.

И на Земле они прижились, стали размножаться.
Теперь, прапрапраправнуки их, назад стремятся,
При помощи ракет, которые пускают в небо. 
В рай, вишь, возжелали!!!

Пытаясь там просунуться через ворота к раю.
А, оказалось, ни рая-то, ни ворот не увидали!
Иль нас туда, пока что не пускают, 
Поскольку в бога верить перестали.

Быть может, надо бы поверить?
Ракеты освящать бы чаще? Тогда, вполне возможно,
Откроются все двери, заветные и вожделенные, 
Ппустят через них, если от ОВИДа привились. 

А то и заразить там можем Троицу Святую.
Гриппом иль ОВИДом. Или чем иным, интимным.
Им, только этого и не хватало.
С чего пристал я, с мыслями дурацкими,
                как будто сам Фома Неверующий?

Простите, пожалуй, окаянного!
Хотел я, лишь с Фомою разобраться.
И, не хотел, естественно, обидеть верующих.
Мне их преклоненье Непорочной Деве, столь близко и понятно.

Я, ведь, нечаянно! Я, ведь не Пушкин, с Гаврилиадою.
Да и Фому, немного, всё же, жалко.
Он, небось с похмелья, весь исчертыхался!
Нет того, чтоб опохмелиться. Того и вам желаю.

Да простит меня святая Матерь Божья. 
Время драгоценное отрываю, от всенощной Рахманинова.
Грешу неверьем. Не тем бы был, всуе, помянут.
Поклон глубокий Гавриилу с Николаем.

Может, когда-нибудь, там повстречаемся.
Миррой освежимся, божественной, халявной.
Не опасаясь, синдрома тяжкого.
До свиданья! Как Бог прикажет! И, да так и будет!

В неверии, поганом прозябаньи,
Ведь все мы, под Единым ходим!
И все мы, ведь, не миррой мазаны.
И питие, всуе благословляем.

И, все там, совсем не в рае,
А, как минимум в чистилище, непременно будем.
Тогда уж, не взыщите, лихом не поминайте,
И, навсегда, во всём, меня с Фомой, прощайте!