13. Печальное падение

13. Печальное падение

Когда-то в детстве наивная Катюшка мечтала стать переводчицей министра иностранных дел. Она была бы сильно не против сделаться самим министром, но такие должности просто так с неба не падают. Социум и грязь вокруг якорем держали её в реальности и не давали совсем отлететь в фантазии. Это ведь необходимо – обзавестись нужными друзьями, хоть этого далеко не достаточно, да и в примитивной сельской местности таких серьёзных связей нет и близко. Так что министерская головокружительная величина казалась ей нереальной, а вот переводчик при министре – в самый раз. Под министром как-то попроще. Катина мечта виделась ей вполне достижимой, и она ошибочно предполагала, что это был вопрос только лишь времени. Так что она мысленно стояла в своей законной очереди за родной мечтой. Право «быть» было уже забронировано и даже заверено гербовой печатью. Она расписала свою жизнь как по нотам, чем сильно рассмешила Бога. Катюша с усердием учила английский язык, старательно занималась в школе иностранных языков, получала благодарности и грамоты даже на областных олимпиадах. Она не знала, что для этого мало знать только английский язык, да и порой вообще ничего не нужно для того, что обычно принято считать нужным. Под министрами работают люди с совершенно другими качествами, заступив на должность по несколько иным критериям.

И вот, чем бы дитятко не тешилось, лишь бы не испортилось. Но, к сожалению, она пошла по наклонной. Ещё не закончив общеобразовательную школу, Катерина проводила всё больше времени в подъездах, гаражах и подвалах, в пьяном угаре с соответствующим контингентом. Всё чаще на заброшках, на полянах в лесу и в не менее странных местах просыпалась в беспамятстве. Как-то незаметно пошла по грязным рукам, постепенно скатываясь на самое днище. Её звали в шумные нехорошие компании, зная, что она безотказно несёт в себе востребованный ресурс и легко закроет собой потребности как минимум пяти присутствующих гормональных самцов. Катя продолжала катиться вниз, чертовски стремительно ускоряясь в своём падении. Кое-как доучившись в Вечерке, Катька окончательно растворилась в местных вонючих притонах. В туманном бреду и повседневной суете Катины детские мечты, утратив свою актуальность, были ею осмеяны и окончательно забыты. Был поставлен крест на так и не начавшейся карьере.

Катерину по редко удачному знакомству и великому блату взяли на работу посудомойщицей в детский садик. Она очень сильно стеснялась этой работы, её выворачивало наизнанку, но она вынуждена была там работать. Социально-значимый объект находился между тремя мусорными ящиками и длинным сортирным бараком. Захламлённая мусорка справедливо сменила статус на неубираемую помойку. А заброшенный сортир был заброшенным в том смысле, что активно использовался, но не убирался. И этот злосчастный сортир, в свою очередь, приобрёл такой же печальный статус своей соседки-помойки. Дети впитывали местный колорит во всех его прелестях, смыслах и проявлениях. Взрослые же смотрели на всё сквозь пальцы, обвиняя ответственные лица, ничего ни делая при этом. Обозлённые люди не предпринимали никаких действий по самоспасению и выкорчевыванию себя из грязи. Сутяги не выгребались из мусора хотя бы по субботам, ни разу не рискнули лишний раз умыться и выбросить завалы отбросов возле домов и детских площадок. Только возмущались и ругались. А кверулянтство, как известно, до добра не доводит, а вероятнее всего, перерастает в синдром настойчивых жалоб и порождает взаимное вовлечение окружающих в бред сутяжничества. А там, где бред, там и до дурбольницы не далеко, где пациенты бесконечно будут вести борьбу за справедливость, вечно тонуть в ложных убеждениях, только уже внутри жёлтых стен печального здания.

Катрин ненавидела свою унизительную работу всем своим дрянным существом, ненавидела жалкий посёлок, ненавидела свою никчёмную жизнь. Каждый день она убивала себя жидкими пулями. Без этих «убийств» она бы, наверное, сдохла. Ей казалось: весь мир её обманул и предал все обстоятельства против неё. И после подтверждения её убеждений очередным неблагоприятным событием, она ещё больше укоренялась в роли жертвы. Ей казалось, что она имеет право на совсем другую жизнь, и то, какой жизнью она живёт – это какая-то дичайшая ошибка, вопиющая несправедливость. Сумрачная Катя необратимо превращалась в синтетическое зомби, а от туда не возвращаются прежними уж точно. Её вышвырнули с работы со словами: «Хоть бы ни палилась!». Когда подготовительная группа детишек стала свидетелями страной игры тёти в медсестру с самой собой. Самые продвинутые дети кричали: «Наркоманка!».

Катины оголённые нервы коротили нон-стоп. Любые безобидные ситуации играли на ржавых струнах её души. Она кипела эмоциями, сильно играя против себя. Любое действие, любая фраза, подозрительная мимика: приподнятая бровь, косой взгляд, натянутая улыбка – всё это чиркало спичками и Катя вспыхивала. И долго полыхала, даже без щелчков из вне. Ну а если «благоухающая» субстанция кем-то затрагивалась, то она по-чемпионски расковыривала мозг своими наездами. И как Эминем читает рэп, она также глушила напором лексики и истерическим психозом испуганного оппонента. Затем уничтожала физически: до первой-второй группы инвалидности. Наглухо наказанные жертвы, возможно и были, но видимо они грамотно утилизировались, так как мокрой статьи на Кате не было, а канистры с кислотой в хозмаге она  нет-нет да и прикупала. А в последнее время наборы маньяков и мучителей приобретала с подозрительно завидной регулярностью. Опасная мясорубка-Катя люто вандалила всё в пределах её досягаемости. На какое-то время её отпускало, ей помогала вся эта движуха, но вскоре её снова колбасило, душевные швы обратно расходились и уже было не заткнуть зияющие чёрные дыры её психических расстройств. Видимо это и было её стабильным состоянием. Потрёпанная душа страдала в изнеможённом теле. Катюха была верна себе и всенепременно являлась патриотом своей сути.

Всего один раз, чтобы вернуть свою дочь, она вероломно встала на путь исправления, но конечно же внезапно споткнулась и быстро откатилась в своё привычное русло, в свою зону комфорта и полную вседозволенность. Она очерствела. Катя внушила себе, что она сильная, а человечность стала путать со слабостью.

Химия её безжалостно переплавила в необратимый неликвид. Солевые притоны искорёжили её фасад и внутрянку. Она отравила себя и переплавила свою судьбу на вторсырьё. Жизнь, конечно же, щедро кормила её отборным дерьмом. Она же в обратку разбирала всё и всех вокруг на запчасти. «Не мы такие, жизнь такая!» – частенько звучала оправдательная мантра из её припухших несвежих уст.

Естественно, ей казалось, все происходящие беды являются стихийными причинами её вынужденных действий, а это было следствием её ошибок. Но проблемы с пониманием причинно-следственной связи не давали ей разглядеть простых вещей. Она видела зло вокруг себя, ни на одну секунду не догадываясь, что зло исходило от неё. Она агрессировала и мстила в воздух. Катя в статусе ответственной за разврат и разрушение готова была всех законтачить злом. Воздушно-капельным, половым, любым способом. Все для неё 3,14дары. Пиyesры и блpoisonи по умолчанию. Только 4мошная падаль, проходящая её фильтр свой-чужой, осыпалась респектами. Всё наизнанку. Здесь балласт всплывает наверх! Чудесный антимир с его не менее чудесными антигероями.