Рисунок порванного круга

и  всё - таки  клиническая  смерть  меня  встретила,
раннее  выгорело,  позднее   отцвело,
шёл  первый  год  без  эха,
как  кривизна  морского  шлейфа,
за  цепью  дождливых  шагов,
и  только - только  поднялись  глаза  –
заросло  небо  звёздами  от  края  до  лунного  зверья…

так  мало  разбитых  зеркал  в  отражениях,
так  много  сломанных  буквами  слов,
я  путник  звёздного,
мне  скитаться,  разжигать  в  звёздах  огонь,
моя  улыбка  –  память  отражения  злости,
заворошит  углями  снега  плакаты  богов
в  комнате  таинственных  произношений,
где  белые  люди  слушают  шум  моих  снов...

их  на  мушке  держит  Луна,
на  четверть  слуха  сухая  ветка галлюцинации  треснет,
без пяти,  как  станет  светать,
а  во  второй  половине  окна  пройдёт  к  старости  вечность,
и  мне  ни  к  чему  аплодисменты,
пусть  ладони  хранят  тепло  девяти  жизней  кошки,
я  в  зрительном  зале  когтей  одиночества,
блохой  звёздной  пыли,  след  румян  на  гепатите  пророчества…

с  удовольствием  отдамся  усталости,
пусть  тащит  в  тёмные  глубины  сна,
пусть  маршируют  в  нём  крысы,
под  барабанную  колотушку,
под  леденящий  стон  труб  из  серебра,
по  натянутому  полотнищу  сновидений
будоражить  воображение  и  чувство  вины,
за  то,  что  мембрана  слуха 
шейными  позвонками  цепи  замерла,
а  планктон  воспоминаний 
напоминает  пусть  звериный  инстинкт,
где  клиническая  смерть  меня  встретила,
там  сам  собой  успел  пожить.