Забытый поэт Серебряного века

«Певец сказочного мира народных поверий», «Родоначальник магического реализма», 
эти  эпитеты о Сергее Клычкове, самом недооцененном
поэте Серебряного века, о котором очень хотели забыть в советское время.
Друг Есенина, Клюева, в судьбе которого принимали участие
Модест Чайковский(брат композитора), Н.Гумилёв, скульптор С. Коненков.
В. В. Вересаев писал И. А. Бунину о лиричной и хрустальной поэзии Сергея Клычкова.
 В результате в конце 1910 года в свет выходит первый сборник «Песни»,
вскоре - «Потаённый сад». В годы, когда в моде был декаденс, акмеизм
и символизм, поэзия Клычкова почти безлюдна, эмоционально приглушена,
но как точно она попадает души читателей!

 Осенний день прозрачно стынет,
Звеня охотничьей трубой…
Прощаюсь я с весною синей,
 тобой и с далью голубой…
Склонилась синева над чащей,
И очи сини и строги,
И в чаще тающей, шуршащей —
Как бы дыханье и шаги.
 То, настороживши верхушки,
В прохладе слушает и ждёт
И тихо кружит по опушке
Берёз умолкший хоровод.
И лишь одна, как над могилой,
В необлетевший рдяный куст;
Нагие руки уронила,
И тонких пальцев горький хруст.
И так торопится кому-то
Листком, всколыхнутым едва,
С вершины, ветром изогнутой,
Сказать последние слова.

Революцию Клычков принял восторженно.. Он снимает с себя мундир
младшего офицера и переходит на сторону революционных солдат, участвует
 в митингах и даже дважды приговаривается к расстрелу:
врангелевцами и махновцами в Крыму.
Кто мог подумать, что опаснее, убийственнее окажется относительно мирное
 время тридцатых годов, когда Сергей Клычков был словно под приговором,
постоянно подвергаясь нападкам и осуждению. Его, имевшего «пахучие слова
и весёлый, целомудренный чистый великорусский язык» (М. Горький)
постоянно обвиняли в «непохожести на других»,
крестьянстве и «кулацкой поэзии». Он оставил большое наследие -
стихи и прозу, которое благодаря своей, якобы, не актуальной
аправленности, широкой публике широко известно не было.

 Трагична судьба поэтов, вышедших из крестьян, — на них была устроена
кровавая охота. В это страшное время особенно ужасает тайна смерти
Сергея Есенина, убийство Николая Клюева, Ивана Приблудного, Петра Орешкина.
Не избежал этой участи в 1937 году и Сергей Клычков, которого давно
обвиняли в том, что он «кулацкий поэт» и «развёл мистическое
средневековье» в своих произведениях

. Меня раздели донага
И достоверной были
На лбу приделали рога
И хвост гвоздем прибили…
Пух из подушки растрясли
И вываляли в дёгте,
И у меня вдруг отросли
И в самом деле когти…
И вот я с парою клешней
Теперь в чертей не верю,
Узнав, что человек страшней
И злей любого зверя…

 Наступил страшный 1937 год. Жена Варвара Николаевна Горбачёва об аресте:
 «В дом вошли трое, он зажёг свечу, прочитал ордер на арест и обыск….
 Он очень мне запомнился. В неровном, слабом свете оплывающей свечи
было в нём что-то такое пронзительно-горькое, неизбывно-русское,
непоправимое… Хотелось кричать от боли
В 1956 году Сергей Антонович Клычков был посмертно реабилитирован.
Только тогда стало известно, что поэт «был необоснованно осуждён
в октябре 1937 г по ложному обвинению в том, что якобы с 1929 года
является членом антисоветской организации “Трудовая крестьянская партия”
приговорён к расстрелу, а приговор был приведён в исполнение ещё
на допросе следователем.
Вот что пишет Надежда Мандельштам, рупор справедливости и бесстрашия в те
годы: «Говорят, что он смело и независимо держался на допросах.
По-моему, такие глаза, как у него, должны были приводить следователя в неистовство».
Осип Мандельштам, узнав о смерти друга, сказал, что
«после смерти Клычкова люди в Москве стали как-то мельче и
менее выразительные…».
Место захоронения поэта неизвестно.
Кроме этого преступления, на Лубянке было совершено ещё одно — были
 уничтожены произведения последних лет и цикл стихотворений «Нищий стол».
 После смерти И. В. Сталина, в период массовых реабилитаций честное
 имя писателя было восстановлено, но переиздание сборников стихов
произошло только в 1985 году, а в 1988 году в серии «Советский писатель»
 вышел и большой том прозы. В последующие годы его книги выходили
маленькими тиражами, к сожалению, современных новых изданий в продаже нет.

Люблю тебя я, сумрак предосенний,
Закатных вечеров торжественный разлив…
Играет ветерок, и тих, и сиротлив,
Листвою прибережних ив,
И облака гуськом бегут, как в сновиденьи…
Редеет лес, и льются на дорогу
Серебряные колокольчики синиц.
То осень старый бор обходит вдоль границ,
;И лики тёмные с божниц
Глядят в углу задумчиво и строго…
Вкушает мир покой и увяданье,
И в сердце у меня такой же тихий свет…
Не ты ль, златая быль благоуханных лет,
Не ты ль, заворожённый след
Давно в душе увядшего страданья?

 Однажды Сергей Клычков оставил своему другу Петру Журову дарственную надпись,
 по сути ставшую пророческой по отношению к своему творчеству:
«Сокровенное может не открыться, но, открывшись, сгинуть и
исчезнуть не может».

 Впереди одна тревога и тревога позади…
 Посиди со мной немного, ради Бога, посиди!
 Сядь со мною, дай мне руку, лоб не хмурь, глаза не щурь,
 Боже мой, какая мука! И всему виною: дурь!
 Ну и пусть: с чертой земною где-то слиты звезды, синь…
 Сядь со мною, сядь со мною, иль навек уйди и сгинь!
 Завтра, может быть, не вспыхнет над землей зари костер,
 сердце навсегда утихнет, смерть придет — полночный вор.
 В торбу черную под ветошь с глаз упрячет медяки…
 Нет уж, лучше в прорубь! Нет уж, лучше к черту в батраки!
 Черт сидит и рыбку удит в мутном омуте души…
 Оттого, знать, снятся груди — счастья круглые ковши!
 Пьешь из них, как будто не пил у судьбы из добрых рук,
 не ступал на горький пепел одиночеств и разлук, —
 будто сердца жернов тяжкий никогда еще любовь
 не вертела, под рубашкой пеня бешеную кровь, —
 словно на душе, на теле нет еще ее помет!
 Нет тебя на самом деле, друг мой, не было и нет!
 Но пускай ты привиденье, тень твоя иль ты сама,
 дай мне руку, сядь хоть тенью, не своди меня с ума.

На малой родине Сергея Клычкова, в деревне Дубровки существует
музей его имени, который располагается в родном доме поэта.
Перед домом был разбит прекрасный яблоневый сад, а к парадному
крыльцу вела аллея из белой сирени. С западной стороны дома —
трёхэтажная пристройка, где располагалась творческая мастерская
 Сергея Антоновича, благодаря литературной обработке которого
стала по-настоящему народной песня «Живёт моя отрада».
 В гостиной собиралась вся семья Клычковых и гостившие
друзья поэта. Здесь часто бывали М. Пришвин, С. Есенин, С. Коненков


Материал взят из интернета.