6. И бородатым проповедникам ничто человеческое не

      6. И бородатым проповедникам ничто человеческое не чуждо

В новой пиратской версии симуляции нашей вселенной проявились неизвестные символы. И этот глюк, со светским государственным укладом, но с религиозным летоисчислением… По-прежнему всё путалось и смешивалось...

Молодец батюшка, "скачуху" себе сделал, воистину возлюбил себя безмерно, ибо: возлюби ближнего своего, как самого себя. Всё сугубо строго по канонам православной церкви. И через это действо он ещё боле возлюбил свою впроголодь верную, бездушно одураченную церковными жаргонами клинически блаженную паству.

Самодовольный праведник громко чавкал колбасой и аппетитно присёрбывал жирненький майонез из тропического маргарина. Небрежно вытирая адски вкусный соус, со своей поповской бородушки и крепко возобняв себя за внушительных размеров живот, громогласно и на распев произнёс: "Помолимся грешники!". Чем породил флешмоб страшных нервно-психических расстройств, параноидальной систематически галлюцинирующей эмоционально нестабильной религиозной публики. Толпу жалких неврастеников, с пограничными расстройствами, гипнотизировали горящие свечи и яркое золото. Огромный золотой крест, висящий на большой золотой цепи, как у известного репера Снуп Дога, только вместо револьвера - крест - православный крест. Данный атрибут наделял батюшку чем-то трепетно-величественным, что возносило его над податливой смиренной толпой. Кстати, не обязательно быть репером мировой величины, при тех же атрибутах, можно вполне себе, лениво вращаться на ПГТэшно-РПЦэшных микро орбитах, вяло топча грешную Землю, будучи довольно-таки рядовым, не безгрешным батюшкой.

Утомившись, поп глянул на небо, порадовался хорошей погоде и привычно перекрестился. Засим, оставив в сторонке свой бронированный Лексус, с солидной охраной, не обходя лужу, гордо идя по воде, батюшка удалился, скромно войдя через задний проход в шоколадницу. Батюшка своим импульсным кольцом слегка задевал притолоку дверного проёма. Грубый фильтр дверного косяка с трудом просеивал ауру батюшки внутрь. Спесивец, едва заметно, царапал короной гордыни потолочные инсталляции. Но всё ж, хоть и с помятым нимбом, он напористо протискивался в это, на грани фола, артхаусное место.

Там, он имел обыкновение, с утра пораньше, в свой адмиральский час, причащаться крепким, ароматным, свежемолотым кофе: из зёрен бразильской арабики, таиландской робусты и наших отечественных, таёжных, бодрящих желудей. Надо заметить, превосходный авторский купаж, местного, чуть сумасбродного бариста, неизбежно приводил батюшку в неподдельный гастрономический экстаз. Взяв на себя функцию бартендера, Митрофанушка опрокинул в кружку писярик кубинского рома, дабы зараза не прилипала, вне всякого сомнения, исключительно в этих целях, да ещё и под сигару, что способствовало бодрому заряду на день грядущий. Кто сказал, что курение грех?! Если, как медленный суицид... Так ведь, куриные крылышки на гриле тоже убивают. И майонез с колбасой и пряник маргариновый…

Он неистово наслаждался в моменте - здесь и сейчас. Старый добрый ритуал был неотъемлемой частью его бытия, вполне мог являться смыслом существования. Почему бы и нет?! Ну а предположим, что смысл то не один единственный, а их много. Тогда сам бог велел... Митрофан был простым человеком, на обычной планете Нибиру. И чтобы у него не выросли крылья от чрезмерной святости, он немного заземлялся грехами. Хоть и на местном диалекте это звучало, как: «занибирился».

Ему нравилось смотреть на ночное солнце и под кофе с сигарой, кислыми думами, с не менее прокисшей харизмой, попик размышлял о том: как процветающий интернет подкосил спрос на религию, и о том, что на обычного блоггера подписчиков значительно больше, чем прихожан в церковь. Что с этим делать, и надо ли, если он блоггер-стотысячник. Шестизнак подписчиков приносил ему неплохой бонус.

А ещё, батюшка сам себе тихо исповедовался, в похотливых желаниях и примитивных потребностях. Но исповедь самому себе была нужна для привычного дотошного самокопания, в выборе своего пути, пути себя истинного или пути себя ряженного. Батюшка знал: греха нет - это устрашающая плеть для быдломассы, поэтому, за оплату кармических штрафов он нисколько не переживал, его беспокоил внутренний дискомфорт.

Смею заметить, вероятнее всего батюшка своим "лекалом" в аккурат укладывался в узенькие для него рамочки отечественного латексного закона, но ведь бесспорно, укладывался, что касательно высшего закона - тут большой вопрос, широкая русская душа не могла томиться в узких коридорах морали и прочих глупых предрассудках. Предать себя или предать общественное мнение? Большая идея, большого чужого мира или маленькая, но твоя родная. Внутренний конфликт разрывал, на двух стульях сидеть не удобно, приходится раздвигать ноги, ну а в оконцове велика вероятность порвать... извините за откровенную прямоту... свою жопу. А это уже хороший стимул, делать выбор.

Служитель веры, в тот момент чувствовал себя двойным агентом, пребывающим в буферном пространстве. Он давно не был на Земле, он чаще посещал дальние галактики. Отлетевшие – все такие. Батюшка привык с усердием грешить компромиссами, хоть его одежды настойчиво намекали на нелюбовь к полутонам. Но он по-прежнему, продолжал вероломно "скручивать алюминий с медью". Всё «искрило», «грелось» и всячески намекало на несовместимость, а значит надо было делать выбор. Но он упорно продолжал смешивать несмешиваемое и впихивать невпихуемое.