Герда

Стынет мир под босыми ногами нарождённого к вечеру снега.
Видишь, Герда, сверкают осколки? Только все изначально незрячи.
Королева придирчиво ищет чьё-то сердце себе для ночлега.
Растворился в её поцелуе, отчего-то безмерно горячем,
Твой доверчивый мальчик.

Город, будто цветная игрушка в расписной музыкальной шкатулке,
Ты бежишь из него, и вплетают веру ангелы в русые косы.
Безрассудно, наивно, упрямо, оставляешь в родном переулке
Всё тепло беззаботного детства, и покрытые снежным заносом
Две увядшие розы.

Бездорожье, потеряны где-то рукавицы и беленький чепчик,
Отогреть бы замёрзшую душу в лабиринтах зелёного рая,
Схорониться в душистой постели, но бутоны настойчиво шепчут:
«Герда, Герда, ты всё ещё любишь свои розы, цветущие в мае,
И упрямого Кая?».

Королева в тревоге, и свиту прогоняет с блестящих ступенек,
Её вьюги пути заметают, обжигающе злы и усердны.
Скоро выложит мёртвую «вечность» побелевший от холода пленник.
Но пульсирует в этой метели, своим светом живым распростерто
Сердце маленькой Герды.

Ничего не останется, слышишь? Только тень королевской вуали
Промелькнёт по дворцу напоследок. Гулко рухнет заснеженный полог.
И тогда, отогревшись, оттаяв, спросит Кай «мы, наверное, спали?»
Улыбнёшься, сжимая в ладони в кожу впившийся сотней иголок
Ненавистный осколок.