моя седая сталь

сумерки страдания увеличены,
и мы проповедуем их средь благодати.
немой восторг наполняет сердце,
душа трепещет в предсказании гнета.
правосудие обмирает в равновесии,
скользкие губы качаются понедельными вывихами.
сквозь скорбь проходят сталь и шелк,
сугробы преодолевает сказание.
величественный гнет ждет на отдельной плоскости,
и великие губы состарятся навсегда у микрокосма
за пазухой.
здесь, средь невозможного причала,
я преодолеваю скорбь,
я собираю цветы средь благодати,
я твержу о нынешнем, о прошлом,
о преодоленном.
здесь, средь губ, я един,
и я умножаюсь, как цветы на востоке,
я цвету в прошедшем,
я излагаю ветви самородка.
ветвистый бог собирает зло себе в утробу, он отделяется от полночных
мыслей, он приходит проповедовать нам здесь,
средь темноты.
живая сталь убывает,
она отрастает в вывихе и переломе,
она упраздняет величие нынешнего.
паломники прут в причал,
пастыри гнут березу до мелких круп.
казнь кует милосердие,
и тема мрака велика,
она рождается вновь для зеркал,
для восточных хребтов,
для листопада в чаду размножения.
убывают сумерки и приближается властелин,
и он покрыт мхом, он забыт средь причала.
немая скорбь обнимает колени,
злые губы витийствуют тревожными огнями.
знойная милость входит в слово,
краденый мрак пожинает колени.
я чту правосудие в этом тревожном знаке,
и сумерки пашут мне на зло,
они проповедуют убогую милостыню,
и я расту во крах,
в милосердие я врастаю отдельными органами.
средь мрака печь одинока,
седая сталь ходит на цыпочках и щебечет зелеными
побегами. я иду в скорбь литавр,
в гроб я иду отдельными словами.
слово жаждет средь правосудия,
и жилы грядут на востоке,
и память блещет своими клыками для листопада.
перец огня высок над головой,
вперед идет знамя и поет в глуши
предвкушения.
сердце ямы уже в груди,
и кара пищи глуха для голоса,
меньший скот растет на земле,
на раскаянии зиждется воля в руке.
вот и губы приходят шептать,
приходит рассудок и ложится на кровать.
я шепчу ему прощай,
я его кидаю об землю,
и сухое слово больше не щебечет,
больше не ждет она меня,
моя седая сталь.