Земное воплощение

см. картину С. Дали «Геополитический младенец, наблюдающий рождение нового человека»
(венок сонетов)

Из глубины яйц;вой в сферу дней
Я вытяну морщинистое тельце –
Вольется воздух, и зайдется сердце
От боли новорожденных ступней.

Расскажет наблюдавший за яйцом
Историю и логику событий,
Игру пересекающихся нитей,
Запутанных, но тающих венцом.

Нет, не они мои поднимут кисти,
Встревожат запылившиеся листья –
Не куклой вялой встану на носки

У древнего, как жизнь земная, чана,
Где общие и боль, и труд, и рана,
Чтобы я смог вложить свои мозги.

1
Из глубины яйц;вой в сферу дней
Упали искры первозданной воли,
Как будто небо мачтами вспороли
От проходивших мимо кораблей.

Не говори, что кто-то виноват –
Не нарушай походного уклада;      
У нас есть имя – большего не надо –
И движемся, пусть даже наугад.

А просто были острыми штыри,
Но не заметить, сколько ни смотри,
Следов руки «великого умельца».

Поэтому на ветров торжество
Чужого воплощенья моего
Я вытяну морщинистое тельце.

2
Я вытяну морщинистое тельце
На грудь тугую Матери-земли
И вместо молока в густой пыли
Почувствую ожоги губ от перца.

Я не услышу ласкового пенья,
Не будет материнского тепла:
Она давным-давно уж умерла –
И я об этом думал до рожденья.

Не сирота убогий и не сын
Мертвородившей матери, один
Я с плеч и шеи сброшу полотенце,

И тут же, нарушая «Договор»,
С огромных скал парящих в небе гор
Вольется воздух, и зайдется сердце.

3
Вольется воздух, и зайдется сердце,
Когда фонтан задумчиво кивнет,
Когда увижу облака полет,
И, растворяясь, растворится дверца…

Площадка, белый мрамор водоема,
Светло и тихо у высоких скал,
А впереди чернеет перевал –
Печаль и многоточия истома –

Прощение, прощание надолго,
Две чаши: чаша крови, чаша долга
Даются со словами: «Будь сильней»…

И снова угасает изначальность:
Из памяти я выброшен в реальность
От боли новорожденных ступней.

4
От боли новорожденных ступней
Усвоить можно быстро сущность шага
И неподвижность отличить от блага,
Прочувствовать агрессию камней.

Но мы тут все – почти что малыши,
Неважно, у кого какая ноша –
За краткий век не задубеет кожа –
Одна живая в каменной глуши.

Основы бытия – предмет тяжелый,
Шпаргалкой не отделаться дешевой –
Прошедшие уходят нагишом;

Оставшиеся крутятся толпою,
А что там, за земною скорлупою –
Расскажет наблюдавший за яйцом.

5
Расскажет наблюдавший за яйцом,
Что я из-под скорлупки появился,
И мир другой мне разве что приснился,
А с этим обручился я кольцом;

Что не было сомнений над ручьем,
Ни выбора, ни чаш, ни ожиданья,
А только жар бредового желанья,
Не встретив ночи, улететь лучом.

Он разжует мне образный язык,
Сольёт устои с фактами в арык,
Питающий оазисы наитий;

«Ничтожней праха и мертвей мощей
Всё то, что нарушает ход вещей,
Историю и логику событий».

6
Историю и логику событий
Узнаю я когда-нибудь потом –
Отправлю доказательства на слом,
Не будет оправданий и укрытий.

Всё сохраняется как знак родимый,
Пусть даже это всплеск на глади вод:
Он из ручья на строчку попадет,
Прочтётся – и уже неистребимый!

Однажды нам предстанет как ядро,
Как бытия несущее ребро,
Сгущение надежд, потерь, открытий,

Ушедшего от наших тел тепла,
Сплетенных взглядов (крепко – до узла),
Игру пересекающихся нитей.

7
Игру пересекающихся нитей
Не видно в наступлении зари –
Там красные мерцают фонари
И тлеют головни кровопролитий.

Людские жилы нити укрепляют,
В них головы живые вплетены,
Они – и плеть, и струны тетивы,
И с перекладин петлями свисают.

Судьба – глухая сытая старуха –
Из нитей вяжет, с добавленьем пуха,
Носки и маски с каменным лицом;

Ее сюжеты из театра клонов,
Ее узоры – узелки законов,
Запутанных, но тающих венцом.

8
Запутанных, – но тающих венцом
В пространстве этом сером и пустынном, –
В конце пути тяжелом, но не длинном,
Чтобы к стопе путь не пристал свинцом,

Найдет их и возьмет крылатый лев,
Покажет светоносные долины,
И всех времен для них сыграют гимны,
И прикоснутся ангелы, слетев,

Зажгутся солнца в миллиард очей,
Незримые за грудой калачей
От заблуждений – блуда наших «истин»…

И у меня есть мысли да мечты,
Противные девизу наготы;
Нет, не они мои поднимут кисти.

9
Нет, не они мои поднимут кисти –
Не признанная в мире жажда жить
И не желанье славу ублажить, –
Когда услышу странное: «Очисти!»

В глаза войдут куски чужого зренья,
Которые исчезнуть не смогли,
И первый шаг, тот что из тысяч ли,
Окажется важней сердцебиенья.

Всё беспризорное своим назвав,
Объединяясь с ним в горячий сплав,
В погибшее сумею силы влить я.

Не будет приказаний мне иных,
Лишь крылья помогающих святых
Встревожат запылившиеся листья.

10
Встревожат запылившиеся листья
Поднявшиеся в воздух образ;,
Слезами затрепещет бирюза,
И снова то, что кончилось, продлится.

Потом покроют воды океана
Все земли, мысли, образы, слова…
Но долго будут плавать острова,
Подхваченные музыкой органа.

Соединятся воды с облаками,
Как будто небо обняло руками
Всех, по кому немеет от тоски…

Откроется тогда: всё волей дышит,
И потому теперь, чтоб стать чуть выше,
Не куклой вялой встану на носки.

11
Не куклой вялой встану на носки,
Когда не будет способа подняться,
А званным на планете этой драться,
Пусть даже и посаженным в тиски.

Ведь наши жизни не чета ролям:
На сцене не бывает воплощенных,
Единой пуповиной пригвожденных
К столбам или, как минимум, к скорбям.

Неправда, что у Дао плавный ток –
Он жжет и режет как огня глоток,
И рваною становится Нирвана;

Поток несет между харибд и сцилл,
Чтобы оставить плодоносный ил
У древнего, как жизнь земная, чана.

12
У древнего, как жизнь земная, чана
Порою слепнем мы за кипятком,
Смотря, как свои пятки лижут ртом
Растущие вокруг клубы тумана.

А заглянуть бы хоть немного дальше –
На те ступени, что сюда ведут,
На то, что ищут, только не найдут, –
Где были мы, а ныне – сердце наше.

В пылу сражений, горечи дыму
Мы чужеродны этому всему,
Как воины у вражеского стана;

Но мы не разойдемся «по домам»,
А до конца, как должно, будем там,
Где общие и боль, и труд, и рана.

13
Где общие и боль, и труд, и рана,
Стихиями работают меха,
Закачивая воздух в потроха,
Когда уйти из жизни еще рано.

Тебе помогут в горе и болезни,
А дальше будет твой уже черед
Попробовать хрустящий пылью пот,
Не поддаваясь вечно ждущей бездне.

Великие стихи венчают слоги –
Не знаю я, что быть должно в итоге,
Не знаю, только делаю броски.

Ведь мне даны не только кости – латы,
И в этой жизни выверены даты,
Чтобы я смог вложить свои мозги.

14
Чтобы я смог вложить свои мозги
В пока желеобразные основы, –
Для коих боль в касанье, волны – новы
И струи ветра делают мазки, –

Я должен сам расплавиться в печи
Земного огнедышащего чрева,
Где правит самочинно королева
Да так, что душно от ее парчи.

Сочитесь, ну же, образы, сквозь череп,
Вовсю расти, вонзенный в землю черен,
Молитвенною силой, знамя, рей!

Сознание отдам я на закланье,
Я подниму свое долженствованье
Из глубины яйц;вой в сферу дней!
Июнь 2004 г.