Последний бой Василия Тёркина. Картина 5

 Продолжение. Начало – Присказка         


       Последний бой

Щёки с утреца сводило
Вдохом свежести лесной,
А теперь, замолодило...
До проталин, как весной...

И, постукивая гневно
Палкой, ускоряя шаг,
Тёркин, вверх самозабвенно...
...Не поднимется никак!

Но, с упорством брать преграды,
Тёркину не привыкать!
"Только-б не сбежали гады,
Где их всех потом искать?"

Вот и тень мемориала —
Финиш тягостного дня,
Вот и лестницы начало...
Вверх, до Вечного огня.

Здесь натоптано повсюду
Кашей снега и песка,
Видит он бутылок груду
За скамейкой, у леска.

Жареного мяса запах,
Носа Тёркина достиг...
"Позабыли о солдатах,
А у них, видать пикник".

Тёркин смело на ступеньки...
Вверх, судьбе наперекор!
Да, припал на четвереньки...
Тут услышал разговор!

Притаился. "Что за люди
Возле Вечного огня?
Погляжу, что дальше будет,
Раз не видели меня".

Подобрался очень близко
И увидел, как во сне —
Жарят четверо сосиски
Да на Вечном на огне!

Обдало "холодным душем",
Задрожали ноги вдруг,
Жар плеснул в лицо и уши,
Мир, качаясь, сделал круг...

Не дают вставать колени,
Бесполезна и клюка...
Сел на грязные ступени,
Коль всё кружится, пока...

Зачерпнул немного снега,
Приложил его к лицу:
"Всё, лишили оберега,
Значит, движемся к концу.

Об Огня Святом Завете,
Знать не нужно никому
И, пока глумятся эти..,
Я бойцов не подниму."

Волей, приглушив немного
Бурю гнева и страстей,
Он разглядывает строго
Неожиданных гостей.

Там, на пластиковом стуле,
Слева, мужичок сидит,
Трое лица повернули
На него – он говорит.

Рыжий... Возраст непонятный,
Из зажиточных мужчин,
Взгляд со щёлок неприятный,
Есть мешки, но нет морщин.

Вдруг, мурашки колят спину
Ни с того, да ни с сего:
Тёркин смотрит на мужчину –
Раньше видел он его!

Где? Когда? Убей – не вспомню!
Средь событий, лиц и дат
В память, как в каменоломню
Прорубается солдат.

Рядом с ним, по праву руку,
Но на стуле раскладном,
Пивом, подавляя скуку,
Парень крупный – два в одном.

Как у рыжего причёска,
Только кажется, брюнет
И намного меньше лоска,
Но, как рыжий он одет.

А напротив, большеглазый
Парень модный и худой,
Украшают куртку стразы,
Подбородок с бородой...

Держит он решётку низко,
Весь изогнутый "конём",
А в решётке той сосиски...
Обречённо... Над огнём.

Пламя мечется и скачет,
Влево, вправо гнёт узор – 
Не лизнуть еду, задача,
А иначе, ждёт позор.

Этот" повар" здесь без стула,
Суетливый, снизу взгляд...
"Эк, судьба его загнула,
Те, видать, его корят!" –

Справа, боком, чуть в сторонке,
Силясь победить гранит,
Стул, под тяжестью девчонки,
Вяло пластиком скрипит...

Молода и симпатична,
Чуть не школьница, она
Ко всему здесь безразлична
И, с ребятами – одна.

Всё качает стул со стуком,
Позабыв о "корешах",
Повинуясь скрытым звукам
Из наушников в ушах.

Из копны косичек шапка,
Модно-джинсовый фасон,
Пухом руковичка-лапка,
В ней, мобильный телефон.

Ноги, влитые в кроссовки
На могильной, на плите...
"Девка, видно, для массовки,
Значит, мне нужны вон те!"

На ступеньках тихо стоя,
Чувствуя, вот-вот помрёт,
Если он уйдёт от боя,
Тёркин двинулся вперёд.

– Добрый вечер, добры-люди! –
Во весь рост поднялся дед, –
Кто сосиску мне остудит?
– Не остудим, наш обед!

– Ведь вокруг дровишек много,
Так же – чистая тоска!
Что за барбекю, ей-богу,
На газу, да без дымка?

Толстый:
– Дед, прикинь, – с халявой маза,
Разжигать костёр когда?
Специально, ради газа
Мы приехали сюда!

– Что за странная порода? –
Ничего святого нет...
Ведь на памяти народа
Вы готовите обед!

Толстый:
– Ой, не надо брать за глотку!
Люди умерли давно.
Все живые хлещут водку,
Ну, а мёртвым – всё равно.

Рыжий:
– Дед, ступай домой, по чести,
Бабка больно заждались,
А теперь, на этом месте,
Наше время, наша власть!

Ты зажился в этом мире,
Сколько лет тебе, отец?
– Полных, семьдесят четыре.
Рыжий:
– Ты серьезно? – молоде-ец!

Здесь тебе не надо, с нами,
Восхищён, что был ты смел!
...Но, с застывшими губами,
Тёркин, будто онемел.

В жар вдруг бросило:
– Что с вами?
Это что за шапито? –
И, дрожащими руками,
Расстегнул старик пальто...

Волю будто дав наградам,
Те издали лёгкий звон,
Рыжий вспыхнул алчным взглядом...
И сменил беседы тон:

– Не волнуйся, Христа ради!
Ты не парься, остывай,
Да присядь, вон – стульчик сзади,
Познакомимся, давай...

Хватит дуться сокрушаясь,
Можешь и гармошку снять...
Но, над всеми возвышаясь,
Продолжал старик стоять.

Рыжий:
– Это Курт – студент отличник –
Показал на толстяка –
...Этот тощий горемычник –
Стас, отчислился, пока...

Это Кэт – подружка Стаса,
Завершает первый курс.
Стас и Кэт без "прибомбаса",
Их позвал на "днюху" Курт.

Курт:
– Дед, а ты к нам из гримёрки?
Живописен, как цветы...
Рыжий:
– Это, Курт, – Василий Тёркин,
Не ошибся? Это – ты?

Образы из прошлой жизни
Смотрит дед: "Не то... Не то..."
И, готовясь к укоризне:
– Я-то Тёркин, ты-то кто?

– Если, в мыслях доберёшься
До начала всех начал,
Вот тогда, не ошибёшься –
Рыжий гневно отвечал.

Доводилось им встречаться...
Неприязненно, притом...
Тёркин "плюнул", – что стараться,
Вспомню, как-нибудь, потом...

Рыжий
– Мне развлечь тебя рассказом?–
Взглядом выстрелил в упор, –
(Я гранату ту, под глазом,
Вспоминаю до сих пор!)

Как Немецкую Овчарку
На тебя я, в час ночной!
Справился с Овчаркой,- жалко. ..
Но, как видишь, не со мной!

Курт:
– Что за звание у деда?
Непонятен статус Ваш,
С кем сейчас идёт беседа?
Стас, сосиску деду дашь?

– Я всё вместе здесь, ребята,
Генерал и рядовой...
В общем, в звании солдата,
В обстановке боевой.

Рыжий:
– С кем же ты сейчас воюешь,
С кем ведёшь ты этот бой?
Тёркин, всё вспомнив:
– Разве ты ещё не чуешь?
Снова, кажется, с тобой.

                Стас

Стас тут вклинился, со спешкой:
– Кто пальто Вам подарил? –
Снисходительной усмешкой
Парень  деда одарил, –

Вы же, кажется, военный?
– Ну, военный. Что с того?
– Стиль Ваш необыкновенный,
Одевались у кого?

– Одевался я в походе,
Чтоб свою не сбавить прыть,
А одет я не по моде,
Чтоб не выглядеть, а быть!

Кто оценит в мире бренном,
Что сегодня ты надел?
Для людей,ты будешь ценным
Красотой души и дел!

Стас:
– Устарела ценность эта,
Мир давно ушёл вперёд!
Тем теплей душа согрета,
Чем "круглее" в банке  счёт!

Модой мы всему народу
Об успехе говорим,
Мода нам даёт свободу,
Чтобы в мире стать своим.

Тёркин:
– Модным, что бывает в мире?
Стас:
– Ну, одежда, ну, слова...,
Модный интерьер в квартире...,
С модной стрижкой голова...,

Модно в мире что угодно –
"Тачки", музыка, еда...
– И еда бывает модной?!
– Вот чудак! Конечно да!

– Ну, а если быть немодным
Человека ждёт стезя,
Он останется голодным?
– Не-ет! Немодным быть нельзя!

– Ну, а моду кто диктует?
Кто толкает мир вперёд?
Кто вам всё это толкует?
– Тот..., кто всё нам... продаёт?

Тёркин:
– Если всё решает мода,
Не пойму я одного –
Где у вас, тогда свобода,
От чего и для чего?

Плавно, голыми руками,
Отряхнул старик пальто...
Стас, с горящими глазами:
– А свобода, это что?

– Воля, явленная нами,
От узды и для затей,
Ограничена правами,
Волею других людей...

Воля есть – гуляй до ночи,
А неволя – как пошлют,
При свободе – сколько хочешь,
Если раб – ну.., что дадут.

Раз хозяин и не бедный –
Вот тогда свободен ты,
А работник – раб арендный,
За еду и за мечты...

– Боже мой, как всё понятно!
Уважуха и респект!
– Дальше, более занятно –
Есть ещё один аспект:

В доме ты своём, в угоду
Вору, нанялся рабом,
А вернёшь себе свободу,
Как вернёшь свой отчий дом,

Путь к свободе укажу я –
Рабства больше не терпя,
Труд совместный, без буржуя,
Для страны и для себя...

Ты вот, от чего свободен?
Стас:
– От учёбы, от жены,
И, по справке, всё (!) не годен
Я для службы и войны!

Да! Войны я не приемлю!
Тёркин:
– Ну, а как от разных бед
Защищать родную землю?
Стас:
– Пацифист я! Понял, дед?

Тёркин:
– Как-то, всё это не внятно...
Постулат твой неказист –
Пацифистом быть приятно,
Если враг твой пацифист!

Стас, просмеявшись:
– Не хочу я Вас обидеть, –
Нет врагов ни одного...
Тёркин:
– Раз врага не хочешь видеть,
Так считаешь,– нет его?

Ну, а что с твоей женою,
У тебя уже семья?
Стас
– Мыслил жизнь свою иною...
Жизнь, как будто не моя...

Поддержав соседа Колю,
В "Нефтегаз" я поступил, –
Как попал к врагам в неволю,
От чего я и запил...

Чтоб не спиться, я женился
И лишился тишины:
Как дурной мне сон приснился –
Крик ребёнка и жены!

Быстро к Коле переехал
И учёбу прекратил,
Я теперь – уборщик цеха,
Вон, – с Катюхой "замутил"...

Тёркин:
– У детей, ты знаешь, крика
Не бывает без причин.
Без сигналов жизнь безлика...
У тебя кто, дочка?
Стас
– Сын...

Тёркин:
– А ещё, такая малость:
Ты жену свою любил?

Стас
– Что-то раньше трепыхалось...,
А потом забил... э-э... забыл!

Я, как встречу их, так сразу
Умираю от тоски,
По сердечному приказу...
Тёркин
–...Поступаешь по-мужски?

Думаешь, сбежал трусливо
От семейной суеты?
С нею, мальчик тот крикливый,
В будущем, но тоже, – ты!

Ты живёшь сейчас у Коли,
По ночам, ты сладко спишь
И в животике, от боли
Там, в кроватке, ты кричишь!

Стас
– Я не дам ей верховодить!
Тёркин
– Значит, так и будем жить?
И семью не обиходить,
И страну не защитить...

Стас
– А причём здесь вся держава?
Я вообще-то патриот!
Тёркин
– Это для тебя забава?! –
Патриот наоборот!

Стас
– Правнук я бойца-героя!
Тёркин
– Да? Секрет, тогда открой:
Родина,– эт что такое?
Расскажи-ка мне, герой...

Стас
– Это место, где родился,
Это место, где твой дом...

Тёркин
– ...А бездомным появился,
Да под лестницей, притом?

В барском доме, как все люди,
Служит сторожем твой дед,
Тоже, Родиною будет?
Стас
– Ну.., тогда..., пожалуй, нет.

Тёркин
– А прочтёшь в строке законной:
Для тебя, за много лет,
На своей земле исконной
Этот дом возвёл твой дед...

Только дед твой был повержен,
Дом ваш отняли тогда
И теперь вас здесь содержат
Ради рабского труда!

Заживёшь ли ты в покое,
Созерцая миражи?
Стас:
– Что же Родина такое...
И Отечество? Скажи!

Тёркин
– Там, где люди, без исхода,
На СВОЕЙ земле живут,
Женщин этого народа,
Тоже, Родиной зовут...

Стас
– Раз родился в этом месте,
Стало быть, земля моя?
Тёркин
– Всё намного интересней,
Растолкую не тая.

И не важно – где б ты ни был...
Кто имеет дело здесь,
Тот, кто получает прибыль,
Он хозяин-то и есть!

Тут народ не властен, кстати,
Никуда он не идёт,
А за всё буржуям платит, –
Арендатор здесь народ.

Покорился им однажды,
Ради брюха своего,
А рабу совсем не важно,
Кто качает нефть его.

Стас
– А тогда вопрос мой, встречно:
Родины что, нет нигде?
Тёркин
– Есть, но не живёт, конечно...
Так что, вы теперь, в беде!

А Отечество веками
 Создают её сыны,
Что должно храниться вами,
...И мужчины всей страны!

То что создано под небом
Древней Родины твоей,
По наследству, всё тебе бы,
Только враг пришёл за ней.

После той кровавой свадьбы,
Дал отечество взамен,
Правда вот, с приставкой "как бы",
Под девизом: "перемен!"

Отобрать пришёл наследство,
Распродать всё по кускам,
Вывести подальше средства
И построить замки там.

Да стравить, кто помоложе,
На обед своей казны,
Ведь буржуй прожить не может,
Без раздоров и войны.

И, когда без всяких правил,
Спрыгнул "с корабля на бал" –
Ты не женщину ославил,
Ты же Родину предал!
 Подскажи, твой прадед Павел?
Стас
– Точно, Павел, как узнал?
Тёркин
– Я ему кисет оставил
Как-то, в памятный привал...

Стас
– Прадед мой курил, по слуху
И любил всем повторять,
Что Россию – мать старуху
Нам никак нельзя терять!

У отца хранится где-то...
Просит, встретимся едва,
Не терял, чтоб я кисета,
Помнил прадеда слова...

Тёркин:
– Я ему, тогда, с приветом,
Как кисет тот подарил,
Так слова сказал, при этом,
Что сейчас ты повторил...

Белый взрыв перед глазами...,
На колени Стас, без сил...,
Онемевшими руками,
Он решётку опустил...,

Вдруг, с решёткой, удивлённо
Видит руку он свою...
В снег решётку!, после стона,
Словно гадкую змею...

Та, сердито зашипела...
"Стас, ну что ты натворил?!"–
Курт, продолжил это дело –
Ту решётку подхватил...

Говоря "глухому" Стасу
Всё, что думает о нём...
Подчиняясь Курта басу,
Вновь решётка над огнём!

Стал для Стаса мир мгновенно:
Пламя, Дедушка и он.
Стас, спокойно и степенно,
Деду отдаёт поклон...

Распрямившись, смотрит мимо
Деда, этот новый Стас –
Взглядом, будто бы незримо
С кем-то встретился сейчас.

Вновь поклон: "И вам спасибо!",
Свежести набравши в грудь,
Не взглянув на кого-либо,
Стас пустился в дальний путь...

                Катерина

С головою, по кроссовки,
Погрузившись в телефон,
Катерина, из "туссовки"
Видела лишь тот поклон...

Стас проходит с Катей рядом,
Катя вся возмущена,
Провожая парня взглядом,
С дедом встретилась она...

Сапоги, пальтишко, скромный...
Видно, чтобы нахамить:
"Парни, здесь у нас бездомный!
Может, надо покормить?" —

Нежно, кукольно-хрустальный
Промяукал голосок,
По плите монументальной
Бьёт кроссовочка мысок...

Быстро глянула брезгливо,
Будто выгнала взашей,
Театрально и красиво,
Сняв наушники с ушей.

Рассмеялись Коля с Рыжим.
Курт историю "загнул":
"Деда "тащится" по лыжам –
Пробегал, да заглянул!

Всё ты, детка, пропустила,
Хоть и громки голоса,
С дедом мы общались мило
Уже целых два часа!"

Тёркин:
– Катерина? Рад знакомству!
(Поцелована рука)
Не сердитесь вероломству
Старого фронтовика!

Сорвалась куда-то смелость
И разнузданность вослед,
Повнимательней всмотрелась...
А в ответ, всмотрелся дед...

Чисто брит, в снегу немного
И пальто и сапоги,
Смотрит весело, но строго:
"Мы с тобою не враги!"

Катя:
– Как Вас...?
– ...Тёркин, честь имею!
– Вы же, кажется солдат?
Расскажите эпопею, –
Что здесь было?
– Буду рад!

Стас тебе не нужен, дочка,
Он женат, – не для тебя,
Так что в вашей дружбе точка...
Просто, Стас вернул себя.

Катя:
– Да, до Стаса нет мне дела!
Нет у нас любви огня,
Чтобы с Куртом, я хотела,
Познакомил он меня!

Курт – богат и перспективен,
Я – красива и умна,
Стас – доверчив и наивен,
Да и ждёт его жена...

Курт – мою судьбу устроит,
А для Курта – красота,
Тёркин:
– Красота, что, денег стоит?
Катя:
– Да!, Святая простота...

Нужно быть красивой, модной
И уметь играть любовь,
Быть, в реальности холодной,
И влюбить в себя свекровь...

Тёркин:
– Погоди, Курт слышит это!
Как не совестно тебе?
Катя:
– Совесть – звонкая монета
В этой яростной борьбе.

И ему здесь всё известно:
В пиццерию – и в постель!
Всё сейчас предельно честно...
Тёркин:
–...Знать, в душе у вас метель!

Катя, сквозь смех:
– Больше не сидят в светёлке
Девы, пряча красоту –
Атрибуты модной тёлки:
Пицца, пирсинг и тату!

Тёркин:
– Ну, а что же дальше будет?
Катя:
– Развивая наш контакт,
Мы поженимся, как люди,
Брачный подписав контракт.

Тёркин:
– Это что ещё такое?
Катя:
– Это, чтоб создать семью,
Управлять своей судьбою,
Обеспечить жизнь свою!

Тёркин:
–Ну, а дети?
Катя:
– Ой, не надо!
От детей одно лишь зло!
Я в родительское стадо
Не пойду, мне повезло.

Тёркин:
– Хорошо, скажи на милость,
Для чего же ты живёшь?
Катя:
– Чтобы в жизни, как приснилось:
Сразу, – вынь мне, да положь!

Чтобы жить всегда в комфорте,
Путешествовать везде,
Жизнь прожить, как на курорте,
Мужа, чтоб держать в узде...

От него – в меня вложиться,
От меня – секс и уют...
–...Содержанка?!– Тёркин злится:
Так семью не создают!

Да-а, серьезные задачи!
Только, это не семья,
Контрагенты, не  иначе...
Катя:
– Но, зато богата Я!

Ну, а что семья  такое?
Для чего она нужна?
И, по древнему устою,
Кто в ней муж, а кто жена?

Тёркин:
– Расскажу, святое дело,
Знать традиции свои:
Муж, у русских – это тело,
А жена – душа семьи!

Вместе половинки эти,
Как одно, остаток лет...
И в семье богатство – дети,
Есть любовь, а секса нет...

Есть ещё такая сложность:
Женимся мы только раз,
Чтоб была любить возможность,
А не чтоб любили нас...

Женщин русских не заботят
Ни достаток, ни беда –
Замуж по любви выходят,
А за деньги – никогда!

Русь, в надежде неизменна –
Не пропасть, среди невзгод,
Ваша миссия священна –
Вы рожаете  народ!

Катя громко восхитилась,
С теплотой в глазах слеза,
Тёркин ей:
– Скажи на милость...
Прервала его гроза:

– Ну, развёл здесь сопли-слюни –
Рыжий взвился за спиной –
Знаешь, Кэт куда засунет
Этот долг перед страной?

Улыбнулась, лишь губами,
Катин гордо хмыкнул нос,
Но, несчастными глазами,
Деду прокричала "SOS!"

Тёркин враз отбил атаку,
С Кати взгляда не сводя:
– Ты свою получишь драку,
Но, немного погодя...

Рыжий:
– Только мирные беседы!–
Наши армии дружны...
Ведь..., после моей победы,
Драки больше не нужны!

Дед присел – устали ноги:
– И когда-ж ты победил?
Это я свой флаг, в итоге,
На Рейхстаге водрузил!

Рыжий:
– Ты пропал... Мы были рады
Без тебя, за годом год...
После той олимпиады,
Где я объявил бойкот...

Тёркин, задумчиво:
– Раз, по прихоти главкома,
Оказался я в горах...
Бой, ранение и кома,
А очнулся, прямо в крах!

Рыжий:
– Ты, пока валялся в коме,
Я без дела не сидел
И в твоём огромном доме
Быстро учинил раздел:

Взял детей в момент истомы,
Приманил красивым сном,
Мужика дал, в управдомы,
Что на совести с пятном.

Я устроил голодуху,
Обвинил, во всём, тебя,
Финансировал разруху
И опрос, Союз губя...

Твой народ Союз не предал –
Приготовился к борьбе,
Но ждала меня победа, –
Перешёл я к плану Б:

Дал народу пьянство, похоть,
Вывез всю его казну,
За возможность "не работать",
Водку "трескать", сколь охота,
Нанимать себе кого-то,
Предложил продать страну...

По цене, довольно сходной,
Продал всё народ-простак,
И над вотчиной народной
Наконец, Я поднял флаг!

Организм живой, здоровый
Капиталом заразил
И вакциной древне-новой
Весь народ лишил я сил:

Индустрию я на части...,
Разобрав всё на металл...
И теперь народ без власти –
Правит частных капитал!

И за плату и без платы
И с приплатой раздарить,–
Это всё вопрос двадцатый,
Лишь бы всё здесь разорить!

Тёркин:
– Как же недра и заводы –
Это ВСЁ народ отдал?
Он из них все эти годы,
Для себя же, прибыль брал!

Рыжий:
– Эту прибыль из науки,
Медицины и жилья
Передали люди в руки
Закордонного жулья!

Культ удобства и похабства,
Для услады бренных тел...
Комфортабельное рабство –
Вот сегодня их удел!

Вся застыла Русь в поклоне,
Славу ворогу поют,
И в своей земле – в полоне
Навсегда наивный люд!

Быстро строю я дороги –
Их ресурсы вывозить,
А они ещё налоги
Платят мне...
Тёркин:
– ...За право жить?

Рыжий:
– Правда,  этот поединок
Миллионов тридцать съест.., –
Значит, не вписались в рынок,
Наберём рабов окрест!

Став рабами наваждений,
Зрелищ, алчности огня,
Вкуса, плотских наслаждений
Станут слушаться  меня.

Чтобы их Свобода, рожу
В мир просунуть не смогла,
Всех людей я уничтожу,
Жить оставлю лишь тела

Отниму у них я разум,
Выжгу душу серебром,
Чтоб, не вспомнили ни разу,
Что у них забрали дом,

Чтоб себя не напрягали,
Чтобы жили без идей
И, с азартом, помогали
Грабить собственных детей

Мир врага чтоб стал чудесен,,
Предков прокляли б своих,
Чтоб не знали русских песен,
Даже, чтоб стыдились их!

Чтобы памяти обуза
Не смогла спасти страну,
Всех участников Союза,
В битве огненной столкну,

Каждому создав кумира,
К маю или декабрю,
Твоих внуков в рабстве мира,
Без остатка растворю.

Тёркин:
– Встанет рать – тебе дорога
С преисподней впереди,
Только посиди немного,
Никуда не уходи...

Рыжий:
– Хоть опять ты, Тёркин, в силе,
Не поможет твоя рать,
Ведь они давно в могиле...
Катя:
– Тёркин, сможете сыграть?

Тёркин:
– Я б сыграл, да в час тревоги
Чувства мрачные, не те...
Катя:
– Почему?
Тёркин:
– Твои же ноги
На могильной, на плите!

Катя:
– Нет подставки здесь удобной,
Да и что мне до солдат?
Тёркин:
– Катя, под плитой надгробной,
Воины павшие лежат!

Катя:
– Я не вижу здесь причины –
Сократили жизни дни,
Из любви к войне, мужчины,
Только мне-то, кто они?

Тёркин:
– Знал я девочку, когда-то,
Из соседнего села,
Жизнь она из рук солдата,
В дни лихие, приняла.

Очень вредная девчонка...
Что сказать? – хулиганьё!
Хохотала очень звонко...
Ты похожа на неё.

Мы держали оборону
На краю того села,
Чтобы полк наш, без урону,
Смог бы выйти из котла...

С болью, думая о каждом,
Хоть машины нам важны,
Вывозили мирных граждан
Вглубь, подальше от войны.

Закрываем борт последней...
Всё в порядке, будут жить.
Нету девочки трёхлетней!
Где? За куклою бежит!

Наш майор бежит за нею,
Тут немецкий авангард!
"Отъезжайте, я успею!"
С куклой, с ней бежит назад...

Крик нам режет уши детский...
Был майор наш скор и смел.
Появился танк немецкий.
Но майор догнал, успел...

Смотрит девушка на деда,
Взгляд – ирония-сарказм.
Говорит:
– Ну, что за кредо –
Речью делать в горле спазм?

Это очень интересно,
Стихли, вон, мои друзья ...
Только, деда, если честно,
Не пойму, причём здесь я?

Где майор, скажи на милость,
Чем закончилась возня?
Что с девчонкой той случилось?
Позабавь уже меня!

Сталин наградил майора?
А повысили его?
Он детей родил как скоро?
Сколько внуков у него?

Ах ты, молодость-всезнайка!
Ты жестока и добра,
Дикий коршун, тёплый зайка,
И иллюзии игра...

Тёркин грустно и устало
Оперся на посох свой,
Речь совсем глухою стала:
– Был майор нам, как родной...

Жизнь её он сделал длинной...
Девочка, за много дней,
Стала бабушкой Полиной.
Ну... прабабушкой твоей...

И в итоге, у Полины
Хорошо пошли дела –
Замуж вышла и Ирину,
Твою бабку, родила,

А потом, твоя бабуля,
Здесь уже, в родном краю,
Родила малышку Юлю,
То есть, матушку твою,

Юле довелось влюбиться
И родить потом, тебя –
Очень гордую девицу,
Что живёт лишь для себя...

Не повысили майора
И никто не наградил...,
Должен был родиться Жора, –
Он и Жору не родил...

Немец бил очередями,
Да в майора и попал...
С перебитыми ногами,
Тот ребёнка передал!

Закричал "Пошёл!" Шофёру
Разглядеть сквозь пыль смогли,
Немцы как бегут к майору
И, как он лежит в пыли...

Люди, позже, рассказали:
Куча немцев подошла,
К мотоциклу привязали,
Потащили до села...

Там его толпа топтала,
Озверелая, в поту,
Только куклу прижимал он
Как ребёнка, к животу.

Поначалу, просто били,
А, как партбилет нашли,
В сапоги бензин налили,
Да подвесив, подожгли...

Катя, глядя всё на пламя,
Молча, слушает рассказ,
Два ручья отдельно, сами
Быстро капают из глаз...

– Ночью, мы село отбили.
Плача, хоть и мужики,
Мы его похоронили
Под берёзкой, у реки.

А с Победой, всем расчётом,
Вспомнили берёзку ту,
Да снесли сюда, с почётом –
Под могильную плиту...

И в большой могиле братской
Вечный он обрёл покой.
Видишь?  вот – "майор Навацкий",
Здесь он,– под твоей ногой!

Метра на два отскочила,
Визг девчачий резанул...
Где взялась такая сила?!
Отлетел, вприпрыжку, стул...

Кровь в лицо и стон натужный,
Круто описав дугу, –
Телефон в снегу, ненужный...
И "игнорики"в снегу...

Ветер закружился вьюгой,
Снег в воронку превратив,
Разлучил друзей с подругой,
Снегом девушку прикрыв.

Та воронка выше, шире,
Снег в воронке всё плотней,
Только Катя в снежном мире,
Неизвестно – что там с ней..?

Вдруг хлопок и вспышка шаром –
Ослепили снег с огнём...
Кружит обруч снега с паром
И бедняжка Катя в нём...

Мутный образ появился,
Будто в платьице простом...
Рыжий быстро "осенился"
Католическим крестом.

Катя стала выше ростом
В платье тонком и плаще,
Без косичек волос, просто...
И без обуви, вообще!

 Лоб нахмурен, губы – нитка,
Глаз огромных гневный взгляд,
И от ветра плащ-накидка
Раздувается назад...

И друзей своих пугает
Наготой широких плеч...
И в руке она сжимает,
Без усилий, длинный меч!!!

Взмах, – открыв свой ратный список,
Меч пикник такой отверг –
Из решётки и сосисок
Разлетелся фейерверк!

Дальше, медленно спускаясь,
Курта вынудил залечь,
Лишь плашмя спины касаясь,
Этот длинный, страшный меч...

Голос низко и глубоко
Катерины:
– Не вставать! –
С интонацией упрёка,
Как разгневанная мать –

– Не создам тебе урона
И за грубость не сочти –
За Катюшей, как корона,
Солнце, севшее, почти, –

– Ведь тебя уйти просили...
Курт:
– Катя, я...
Катя:
...– Лежать, урод!
Что мне делать, сын Василий?
– Призывай к Себе народ!

У ворот, забывши имя,
Коротают свои дни
Дети, с душами живыми..,
Расскажи им кто они!

Создавай из них артели,
Тайно, вместе стройте щит,
Только святость общей цели
Супостата сокрушит!

Волю дай народной силе,
Чтоб вернул себе народ
То, что кровью оплатили
И, над чем пролили пот...

Не забудь, после разлуки,
Ты победные слова —
У врага не только руки,
Отыщи, где голова.

Катерина поклонилась,
Тёркин подобрал слезу,
По ступенькам в сквер спустилась
И пропала там, внизу...

            Коля

– Это что такое было?! –
Курт, с трудом поднялся, сел, –
Катя что, меня забыла?
Жутко, чуть ни полысел!

Нет ни капли уважухи
К брендовому, shit, новью,
Я ещё, музон ей в ухи:
" Катя, special for you!"

– Сохрани нас с Куртом Боже,
От таких безумных встреч,
Дрожь внутри, мороз по коже, –
К Рыжему вернулась речь.

Курт:
– Так, в кого же превратилась
Наша Кэт, скажите, дед?
И поесть не получилось...
Кто заплатит за обед? –

Курт от Рыжего, по взгляду,
Эстафету получил,
И бойцом четвёртым к ряду
Он последним, в бой вступил...

Тёркин:
– "Наши" знают, что с Катюшей,
А "не нашим" – лишь обед...
Что ты, милый мой ни кушай,
Проживёшь ты тыщу лет! –

Снисходительно-весёлый,
Озорной у деда тон, –
Ты вставай, счастливец квёлый, –
Курту руку подал он...

Курт доверил свою массу
Сонму дружелюбных слов,
Только, скорчил он гримасу,
Как от действия тисков...

С уважением:
– Спасибо! –
То ли слово, то ли стон,
Незаметно, в месте сгиба,
Потирает Курт ладонь.

– Ты чего, прижал немного?–
Тёркин сладостно "запел",–
Так прости ты, ради Бога,
По привычки..., Не хотел...

Курт, напротив деда стоя,
Вспомнив, что обеда нет,
Вдруг спросил:
– А что такое,
Этот спич, про тыщу лет?

Улыбнулся тут широко
Престарелый озорник:
– Потому что, без истока,
Ты от сырости возник!

Курт осёкся:
– Ну и что же,
Прадеда и впрямь, не знал...
Чем же прадед мне поможет?
Он что, тоже воевал?

Взгляд смеющийся, хрустальный
В душу Колину пролез...
В быстрых сумерках, печальный
Растворяться начал лес.

Тёркин:
– Прадед твой, из коммерсантов,
Но, сменилась жизни масть –
Стал готовить диверсантов,
Обеспечивать матчасть.

Курт:
– Йес! Я кожей ощущаю
У себя такой талант,
Скоро универ кончаю –
Буду то же, коммерсант!

За границу буду много
Продавать  и нефть и газ!
Тёркин снял улыбку, строго:
– Газ, не нужен ли для нас?

– Может быть, он здесь и нужен,
Только, с миром я дружней,
Запад газом недогружен,
Ну, а "бабки" мне нужней!

Бабки надо делать, бабки!
Чтоб везде, где ни шагни..,
Чтоб прижать к себе в охапке...
Тёркин:
– А зачем тебе они?

Курт не сразу понял:
– Здрасьте!
То есть, как это зачем? –
Обособленное счастье
В замке, в Ницце и гарем!

Дед качает головою:
– Да зачем тебе гарем?
Ты мне, Коля, я не скрою,
Душу вызнобил совсем!

Твой народ, тебя родивший,
Остаётся гол и бос, –
Ты, добро народа сливший,
За границей, – крупный  босс...

Курт:
– Да и ты пожил на славу.
Кто ты – босс или слуга,
Раз без денег, нахаляву
Получал себе блага?

Тёркин:
– Так, страны мы все владельцы,
Нам доставшейся в борьбе,
Мы – трудяги и умельцы,
Вот и прибыль – всю себе.

Это бизнес наш совместный,
Собственником — весь народ!
Работящий, скромный, честный,
Со стремлением вперёд.

Всё по плану, дружно, в ногу –
План страну, по сути, спас,
Потому что, слова Богу,
Рынка не было у нас.

Не гонялись за наживой,
Братьев прикупив в рабы,
По припеву песни лживой,
О превратностях судьбы...

Мы единая система:
Воевать? – мы гарнизон,
Строить? – тоже не проблема –
Комплекс строек и промзон!

Счастье – вопреки невзгодам,
Героическим трудом,
Наравне со всем народом,
Для народа, строить дом!

Что-то важное, большое
Успеваешь к сроку сдать...
Ощущение такое... –
Слов не хватит рассказать!

Невзирая на опасность,
И на голод, чёрт возьми,
Та, к великому причастность,
Нас и делала людьми.

Ну, а ты, к чему причастен
И какой оставишь след?
Курт:
– К суши, бургеру и пасте...
Тёркин:
– Ты с ушами или нет?!

Хорошо, – поешь ты вкусно,
Ну, а дальше – сладкий сон...
Развлечёшься, если грустно...
Ты для этого рождён?

Чем тебя запомнят люди,
Что ты сделаешь для них?
Или дел, для них не будет?

Курт, с ужасным взглядом стих...

Видно, проняла беседа...
Раз лицо его, как мел,
Взгляд кричит за спину деда
Где их рыжий босс сидел...

Тёркин:
– А спортивная команда?
Много ли в игре своих,
Если вражья пропаганда
Бойко перекупит их?

Ну, вот ты, в футбол играешь?
(Бьёшь пенальти вратарю...
И от счастья у-ми-раешь,
Если гол...)
Курт:
– ...да нет, – смотрю.

– Ну, смотри...ых! – вниз трёхрядку...
Да об мраморный, об пол –
Вдруг, под левую лопатку,
Он почувствовал укол...

Покачнулся, лёг на палку,
Но остался на ногах...
Взгляд на Колю, будто жалко
Пацана в таких летах...

Коля понял что случилось,
Только нет!!! Не здесь!!! Не он!!!
Всё, как будто бы приснилось,
Поздно..., перед ним не сон...

Тёркин:
– Ты не мог бы...
Многословность:
– Да, дедуля, я не прочь... –
И ненужная готовность
Как-то дедушке помочь...

Совесть в сердце, вдруг иголку,
"Что-ж он не предупредил!.."
Запоздало и без толку
Говорил всё, говорил...

Тёркин, всё перебивая,
Из последних сил, едва,
Лишь по капле выжимая,
С жизнью собственной слова:

– Ты...
не мог бы...
 мне открыться...
Сколько нынче платит знать?
Разделить хочу...
 на тридцать...
Курс...
 предательства узнать...

Повернуться рефлекторно
Дед к обидчику не смог –
Рыжий твёрдо и упорно
Всё в спине держал клинок...

Деда вдруг, качнуло низко,
 Резко в бок лес побежал...
Тёркин видит очень близко
Окровавленный кинжал...

В горле крови клокотанье,
Мир взорвался и потух,
Лишь от близкого дыханья,
Гадит в нос чесночный дух.

 На воротнике у деда
Рыжий место поискал,
Сделав два кровавых следа,
Вытер роковой металл...

И, с привычкой дальнозоркой,
Как портной, прищуря глаз,
Рыжий, вместе с гимнастёркой,
Срезал весь "иконостас"...

Подержал рукой одною
(Тёркин на руку обвис)
Да толкнул вперёд спиною...
По ступенькам... гордость... вниз...

Курт глазеет ошалело...
Шаг.., не видя ничего,
Потому что, кто-то смело
Тянет за руку его...

Наконец, подняв тарелку,
Рыжий, что хватило сил,
Вколотил её в горелку –
Память нашу погасил...