лишь

забирал со стола ножи, клюку,
вырывал изо рта «больше не могу»,
пёк и нёс новый день тебе, как игру.
говорила ты «боже мой».

отводил от постели болезнь, снега -
от порога.  и, если была беда, травил ядом её. тогда, когда
ты просила «побудь со мной».

я давал тебе боль: иди - пиши.
топил лично на свечи из масла гхи,
мял пергамент, и гладил, и ждал стихи,
очаровывал тебя -

лил закат за стеклом, вышивал рассвет.
притворялся, врал, что нет смерти, нет.
убирал от греха от окна табурет.
перекраивал сам себя

по твоим лекалам. с нервом,  нытьём,
злостью, завистью, ценами
«что почём»
в жизни. бросался к тебе мячом,
если хотела играть.

как собака верно служил тебе.
даже кость оставлял, зарывал
в песке.
сны в саду прозапас пас невдалеке,
чтоб могла хоть немного спать.

но ты рушила всё.       и ломала кость.
и кричала «прочь! все подите прочь!»

одного звала.             он не шёл.

невмочь
то, как сейчас молчишь.

позови меня.    я приду.       опять
попроси. и я буду с тобой играть -
притворяться - нет смерти.
и бога мать      
сможет спасти нас лишь.