Если бы мы могли говорить...

               
       Жаль, что мы не можем говорить! Вернее, можем, но на своём языке, который вы не понимаете. Мы хорошо умеем чувствовать и сразу определяем, кто из вас хороший, кто так себе, а кто злой и гадкий. Если бы вы понимали нас, то многое бы узнали о себе и окружающих вас людях. Вы бы знали, как с нами надо обращаться, чтобы мы любили вас всех. Часто нас принимают за живых игрушек, но мы, как и вы, живые существа. Мы просто другие! В своих зарисовках мы попробуем вам показать, какие мы. И может быть, тогда нам легче будет уживаться друг с другом. Некоторые картинки нашей жизни будут рисоваться прозой, некоторые стихами.

                1.Джек.
   Я - Джек. Сторожевая собака. Хозяин взял меня к себе ещё щенком. Пока я не вырос, он учил меня, как надо охранять его добро. Посадил меня на неподъёмную цепь, предназначенную для взрослого пса. Естественно, силёнок таскать эту цепь у меня не хватало, и, когда он не проводил со мной «занятий», мне приходилось сидеть на одном месте. Жил я в холодной конуре, которая продувалась в зимнее время так, что не спасала моя тёплая шубка, а летом нагревалась, и я умирал от жары. Понятно, что сначала мне, как маленькому ребёнку, хотелось играть, хотелось ласки. А он за каждую провинность колотил меня чем ни попадя: кулаком, ремнём, палкой… Я огрызался – он опять меня бил. Наконец, ему показалось, что я годен к службе по охране дома. Я радовался, что теперь он оставит меня в покое, поставив конуру возле крылечка, где мне будут перепадать лишние кусочки. Но не тут-то было! Он почему-то мою будку переставил к высокому забору, который был весь из металла. Сначала я думал, что этот забор был сделан из чистого золота, раз хозяин заставил его охранять. Ан, нет! Просто через этот забор частенько лазил соседский мальчишка, которого хозяин заподозрил в воровстве его овощей. Вот я и должен был нападать на мальца. Но я же не живодёр! Тем более, что мы крепко подружились. Сначала парень меня боялся, но я, понимая, что он такая же неприкаянная душа, как я, старался всемерно показать радушие, встречал его, улыбаясь и помахивая хвостом. Представился он Шуркой. Шурка был ещё более голодным, чем я, поэтому я оставлял ему частенько часть своего корма, который мальчишка с жадностью съедал. Я частенько стал оставлять его ночевать в своей будке. Двоим даже было теплее. Однажды я почувствовал, что он мне стал доверять и я могу уже расспросить о житье-бытье, которое было ещё хуже, чем моё. И вот что он мне поведал:
-Живу я с мамкой, которая пьёт почти каждый день. Любит она весёлые компании с друзьями. Друзья эти чаще всего собираются у нас и напиваются так, что уже не помнят, кто они и чья это квартира. Потом начинают драться между собой. Постепенно переходят на нас с мамкой. Однажды избили так, что я попал в больницу и пролежал там три недели. Мамка тоже меня колотит почём зря. А вчера он так напилась, что уже и меня не узнала, когда я попросил у неё есть. Заорала: «А кто ты такой, что жрать у меня просишь?!» Вот и пришлось бежать к тебе. Примешь? Я с радостью согласился. Ночью мы долго разговаривали и решили сбежать вместе и найти лучшую долю. Шурка отцепил меня, и мы побежали куда глаза глядят. Шли дворами, где в основном были помойки да гаражи, чтобы нас не догнали. Но, по-моему, нас никто и не искал. Долго мы так бродили. Однако голод не тётка – пришлось прибиваться к бомжам, которые нас приняли и даже накормили. Один из них, однажды, обратившись к Шурке, посоветовал:
- Подойди, парень, вон к той женщине! Она недавно потеряла своего сына и теперь целыми днями просиживает на скамейке в парке. От тоски исхудала так, что скоро падать начнёт. Может, вы со своим псом спасёте её, а она вас. Но я-то видел, что Шурка не решится последовать совету. Он совсем одичал, шарахался от каждого прохожего, боясь, что тот начнёт колотить его. Но нам, мне и Шурке, как я понимал, нужен был дом. Поэтому взял дело в свои руки, вернее, в лапы. Медленно-медленно, чтобы не напугать женщину, я стал к ней приближаться. Подошёл и смирно улёгся у её ног. Она засуетилась и начала копаться в своей сумке. Вытащила пирожок и положила рядом со мной на бумажку, в которую он был завёрнут. Я же не схватил пирог, как ожидалось, а побежал в кусты, выволок оттуда Шурку за штанину и потащил его к пирожку. Шурка схватил пирог, разломил на две части и жадно впился зубами в свою половинку лакомства. Женщина от неожиданности онемела, а потом достала ещё один пирожок и подала Шурке.
-Малыш, подойди. Не бойся! Я не сделаю тебе ничего плохого, - ласково проговорила она. – Садись рядышком! Шурка несмело присел рядом и, давясь, начал кусать пирожок, опять же не забыв поделиться со мной. В общем, эту ночь мы уже ночевали в тепле, в доме у Ксении Ивановны. Так звали эту удивительную женщину. Правда, пришлось пережить разные неприятные процедуры – у Шурки выводили вшей, а у меня блох. Но это ничего! Главное, Шурик мой повеселел, а уж Ксения Ивановна просто засияла, когда она приобрела на нас все права. Ох, и трудно ей, бедной, пришлось! И вот что удивительно: пока Шурка слонялся со мной по задворкам, до него никому никакого дела не было, а тут заинтересовались вдруг всякие разные организации, которым надо было целый год доказывать, что нам У Ксении Ивановны будет хорошо.
Да почему будет? Уже было хорошо! Так что теперь у Шуры и у меня есть дом, где нас любят.