У вас ус отклеился!

1.


- Катя! Катя-я!.. Иди на площадку, начинаем!..


Этим воплем помрежа Туруханова, которого за громобойный голос съёмочная группа прозвала «иерихонцем»,  вот уже два месяца начиналось каждое моё рабочее утро. Голос у него и правда мощный – мёртвых поднимет, живых в гроб уложит.


Когда ВП – Великий Прот, Протасов Павел Петрович, режиссёр с полумировым именем – пригласил меня играть ведьму в его новом блокбастере, я решила, что он сошёл с ума.


Прот затеял снимать ужастик о празднике Хэллоуина в российской глубинке, что само по себе – идиотизм.


 Про ночь Ивана Купалы, про «скотьего бога»  Велеса, про Сварога или Перуна кино снимать – вот это было бы то, что надо! Древняя славянская мифология богата на такие жуткие истории, которые этим западным «хэллоуинцам» даже и не снились. Но ВП считал, что на фильме о древних славянских богах денег не заработаешь.


Ладно. Согласилась я. И даже привезла на съёмки своего личного кота Бублика, пушистого чёрного важного красавца, прирождённого актёра, с которым мы уже снялись в нескольких подобных «шедеврах».


И выехали мы с моим Бубликом в какую-то сельскую Тьмутаракань.

 
Уже почти два месяца артисты и технический состав съёмочной группы жили в передвижных вагончиках и питались в сборно-разборной столовке, которая вместе с персоналом кочевала за нами по городам и весям.


Съёмки проходили вполне успешно, но недавно возникло одно небольшое осложнение…


2.


Снимать ночь Хэллоуина утром – тоже один из «гениальных» замыслов Прота. Синие фильтры, красные фильтры, зелёные, даже чёрные  и полосатые, клубы тумана из специальных туманных машинок, ветродуй, гром с молнией из специального устройства и прочая техника ждали, как и люди, его отмашки.


- Мотор! – выкрикнул Прот, и - понеслось!


Сцену, как я мило улыбаюсь детям, отсыпаю им кило конфеток в корзинку и ласковыми словами отгоняю их подальше от своего дома, где за моей спиной в виде сухого деревца стоит заколдованная мною  девочка Света, мы отработали пять раз, пока Великий Прот не остался, наконец, доволен. Он отдулся, крикнул, что все свободны, и  объявил перерыв на обед.


Проходя мимо кота Бублика,  раньше меня завершившего свою работу в эпизоде  и теперь важно возлежавшего на своей личной бархатной подушке,  я искоса взглянула в его невозмутимые янтарные глаза. Он на миг прикрыл один  глаз, зевнул во всю пасть и отвернул морду в сторону.


Я скромно пристроилась на складном стульчике у края стола и мирно хлебала диетический супчик, стараясь не закапать своё ведьминское платье, нарочно кое-где порванное, прожжённое на подоле и испачканное золой. Хотя могла бы и закапать, Прот оценил бы такой нюанс.


- Катя, к углу стола не садись, семь лет потом замуж не выйдешь! – пошутил, протискиваясь к свободному стулу, осветитель Барабанов.


- Василий Петрович, вы уже женаты, а другой мне никто не нужен, ни семь лет не нужен, ни все семьдесят! Так что придётся мне бобылкой свой век куковать, – отшутилась я, и Барабанов даже покраснел от удовольствия, красавчик такой.


Жаль, таланта у Барабанова – ноль целых, хрен десятых, с  его бы внешностью  русских богатырей играть или начальников высшего звена, полковника полиции, например, кладущего всего себя на алтарь борьбы с преступностью. А так – пришлось ему пойти в осветители, ибо кинематограф он с раннего детства любил до дрожи.


После обеда съёмки продолжились и затянулись до позднего вечера.


Я немного утомилась, грим то и дело размазывался от моих усилий, гримёрша Люсенька ходила за мной, как хвостик за собачкой, с коробкой гримировальных принадлежностей  и прочими инструментами. Но в итоге мы отсняли почти всё, что запланировал нам на этот день Великий Прот, и ближе к ночи я устало плюхнулась на стул в своём вагончике и стёрла, наконец,  с лица осточертевший грим.


Посмотрела на себя – натуральную - в зеркало и покачала головой.


- У вас ус отклеился… - тихонько сказала я своему отражению.

Отражение засмеялось и кивнуло.


3.


Скрежет когтей по двери вагончика прервал мои ироничные размышления на тему того, как должна выглядеть настоящая ведьма.

Представления Прота об этом отличались крайней степенью примитивности, но я никогда не спорю с начальством. Наша актёрская братия вообще   считает меня - а это  редкость для актёра и особенно  для актрисы - спокойным, добрым, уживчивым человеком. Что само по себе весьма и весьма забавно.


Скрежет повторился, уже более настойчивый, и я негромко произнесла:


- Открыто, входи, о мой ассистент и посланец! –  я хихикнула, зная, что Бублик терпеть не может пафоса. Просто мне захотелось кота своего немножко поддразнить.


Ассистент и посланец вошёл, приблизился к моему гримировальному столику с большим зеркалом и сел, аккуратно обернув чёрным пушистым хвостом чёрные лапки.


Из зеркала на меня пристально взглянули янтарные кошачьи глаза, и я спросила, погружая взгляд в отражение:


- Всё готово, Бублик?


- Мяв, - коротко мявкнул кот.


- Зови.


Бублик вздыбил шерсть на затылке и тихонько протяжно взвыл.


Дверь вагончика вновь отворилась, и на пороге возникла юная местная жительница, девочка Леночка из группы «хэллоуинят», как я их про себя называла. Она была в костюме летучей мыши, больше похожего на ободранную шкуру  дохлой дворняжки, и явно робела, но крепилась.


Я развернулась к Леночке, склонила голову к левому плечу и ласково спросила:


- Итак, девочка Леночка, какие слухи ты имела наглость распространять среди жителей вашего посёлка? И зачем, скажи на милость, ты этим занималась?

 
Леночка сглотнула, переступила с ноги на ногу и шарахнулась от Бублика, когда тот уставился ей в лицо своими непостижимыми глазищами.


- Отвечай! - приказала я.


Леночка откашлялась и мученически возвела глаза к низкому потолку вагончика, словно взывая к небесам о помощи. Но, конечно, никакой помощи от потолка, равно как и от небес, она не получила. Что неудивительно.


- Мар-рум-ва, - недовольным тоном промяукал Бублик. – Мр-ри-йя!


- Никого я не запугиваю, - возразила я коту, - я просто спрашиваю, зачем такая хорошая девочка – ведь ты же хорошая девочка у нас, да, Леночка? – нагло врёт всем в глаза и заявляет, что актриса Екатерина Васильевна Пономарёва – настоящая ведьма?


 Леночка перевела дыхание и осипшим от волнения голосом выдала:


- Я вас видела!


- Мр-ру-мм, - прокомментировал кот, но я отмахнулась от Бублика и очень ласково уточнила у Леночки:


- Видела? Ты? Меня? Где и когда?


- Вч… вчера, - чуть было не поперхнулась Леночка. – На речке… Вы русалок вызывали… и они приплыли. И вы дали им какое-то… задание. Только я не знаю, какое.


- Так… - я склонила голову к правому плечу. – На речке, значит? С русалками?  С ума сойти можно! Ты же взрослый человек, Лена, - я заговорила твёрдым голосом и быстро махнула ладонью перед её лицом, - и прекрасно знаешь, что ни ведьм, ни русалок на свете не существует, не так ли?


- Вы же существуете, - и Леночка взглянула мне прямо в глаза.


Однако!


- Мр-ру-мм! – Бублик повысил голос и добавил: - Мр-рия-уу мня?


- Погоди-ка, милый Бублик…  Похоже,   девочка Леночка не так-то и проста, как нам с тобою видится, - медленно проговорила я.


Бублик коротко зашипел и выпустил когти, Леночка опять шарахнулась от него, оступилась, повернулась -  и оказалась прямо напротив зеркала.


И замерла, заворожённо рассматривая тройное отражение в глубоком стекле – своё, моё и отражение кота Бублика.


Было отчего ей замереть, скажу честно.


4.


Кот Бублик, конечно, так котом и отразился, но на шее его – вернее, на шее у его отражения – возникла толстая золотая цепь, на которой болтался маленький золотой же ключик. А на голове кота сверкнул тонкий венец из переплетённых золотых веточек, складывавшихся в узор старинных рун.


Я же… ну, в семьсот с лишним лет можно уже не стесняться своего истинного облика, хотя я за собою, конечно, продолжаю и ухаживать, и красоту наводить-наколдовывать. Но всё равно, уже далеко не тот вид, что был лет, скажем, в триста.


Кожа у меня тёмная, пергаментного оттенка, морщинистая, само собой;  волосы совершенно седые, нос…  не то чтобы уж  крючком, как в сказках про ведьм написано, но и не курносый, разумеется.


Бородавок, к счастью,  у меня нет, усики не отклеиваются – потому что свои собственные, а вот сросшиеся на переносице седые брови кустятся, как мох лесной.


Зубы, правда, у меня белые и ровные, но  давно уже не «родные». Никогда я не любила свои натуральные кривые жёлтые клыки, всё же, я – женщина, дама, а не зверь лесной и не оборотень. Не грех ведь - очаровать хорошего стоматолога, чтобы он безболезненно вырвал это кривое безобразие и сделал мне красивые зубы из дорогущей слоновой кости.


И среди всего этого вполне приличного для моего возраста облика – то яростно полыхающие, то таинственно мерцающие, как у кошки, совсем молодые,  роковые  ярко-зелёные глаза настоящей потомственной ведьмы.

 
Но больше всего Леночка не моего отражения испугалась, а своего. Потому что в глубоком-глубоком, как омут, зеркале она отразилась в виде… залитого кровью собственного трупа!


- Ак-хх… - захрипела она и протянула дрожащую руку к зеркалу. – Я… там… мёртвая!..


- И что? – невозмутимо спросила я, уже решив, как буду действовать в данных обстоятельствах и с учётом отражения Леночки в зеркале. Труп -  так труп, в первый раз, что ли?..


Бублик прочёл мои мысли и недовольно промяукал:


- Мне-мне-ма-йюю-сссь!


- А я – не сомневаюсь! – отрезала я. – Время дорого, как говорит наш Великий Прот. У нас завтра опять съёмки спозаранку, мне ещё выспаться охота. Ты мне лучше скажи, старый мой соратник: как вообще  самая обычная поселковая  девчонка  могла увидеть на речке меня и каких-то несуществующих в природе русалок? Меня, актрису Е.В. Пономарёву, белую, незамужнюю, гражданку РФ, 30-ти лет от роду – по паспорту, в смысле? Как?


- Мр-мр-рийя-мм, - и Бублик явственно пожал плечами.


Сама, мол, выясняй, подруга.


- Говори, Леночка, объясни нам свои странные поступки, - голосом школьной заведующей учебной частью строго приказала я.


- Мне не спалось… - тихо, словно в трансе, заговорила Леночка, - я как будто что-то услышала… как в кино про вампиров… какой-то звук… или песню… или зов… и тогда я встала с кровати… и пошла на речку… и увидела, как вы… летаете над водой… и собираете в круг русалок… и что-то им приказываете… и они кивают… а потом они скрылись в реке… а вы развернулись… прямо над рекой… и вы были без всякой метлы… и полетели сюда… и спустились на землю… и вошли в ваш вагончик… Всё.


Леночка замолчала. Стояла ровно, не отрывая глаз от трёх отражений, и молчала, словно превратилась в сухое деревце из нашего реквизита.


- Так, ладно, - проворчала я. – Дай-ка мне свой палец, Леночка… Любой палец. Кровушку твою нам проверить надобно.


Девчонка робко протянула мне руку.


Мой походно-полевой лабораторный наборчик всегда со мной, особенно когда мы со съёмочной группой выезжаем в такие вот глухие сёла, посёлки и деревеньки. Мало ли кто там из-под лесной коряги ночью вылезет или из обычного домика белым днём выйдет… Не всякая нечисть – друг, товарищ и брат ведьме, и я никогда об этом не забываю.


Кровь у Леночки оказалась  с такой неожиданной  примесью, о которой я и не подозревала, отчего  брови мои поползли вверх, а глаза широко раскрылись.


Надо же – на таком расстоянии от Москвы встретить в обычном посёлке свою семиюродную пра-пра… многажды правнучку!


 Сюрпрайз, однако! И весьма несвоевременный.


- Ну, и что делать будем? – обратилась я к Бублику.


- Мне-мня-мм-рр, ма-мма миу-мяк,  - и Бублик вновь пожал плечами и распушил хвост трубой.


- Понятно, - кивнула я. –  Ладно… Алтарь готовь. Сперва девчонку обработаем, потом - утопленника.


- Фум-мр-ря, - отчётливо выразился кот – зря, мол, но перечить мне не посмел и ловко выволок из-под моей походной кровати небольшую скамеечку, зацепив её когтями.


И тут вдруг Леночка медленно, с запинкой, произнесла:


- Ба-бу-ля… я хо-чу быть та-кой, как ты… Из-ви-ни, что рас-ска-зы-ва-ла лю-дям о те-бе… Всё рав-но, ник-то не по-ве-рил…


- Здрасьте – приехали! – вырвалось у меня, и Бублик недовольно зашипел. – Такой, как я, Леночка?! Да сколько тебе лет,  дитя  неразумное, и кто ты есть такая? Ты мне – седьмая вода на киселе, у меня наследниц-то близких, кровных – целая очередь, и никому я пока такой чести не оказала!


- Потому что никто из твоих пр-рямых близких  р-родственниц р-русалок в р-реке ни р-разу не видел… - слегка подвывая, по-человечески проговорил мой Бублик, и стало ясно,  что он говорит всерьёз, иначе высказался бы на своём родном кошачьем языке. – У них мя-мя-маловато способностей, ты же сам-ма-мма жаловалась мяу-мне!


- Ну, жаловалась, - я даже немного растерялась. – Ну и что?


- Сам-ма-мма знаешь – что… - Бублик отвернулся к  окошку вагончика  и уставился на великолепную полную Луну, в этот момент как раз бросившую на пол моего временного жилища яркий голубовато-серебристый луч.


- Ну, я не знаю, - теперь уже я пожала плечами, - сегодня ночь жертвоприношений, а не ночь обращения какой-то дальней моей родственницы в полноценную ведьму!


- Р-русалки всё сам-ми-ми сделают, утопят, кого ты им-мм заказала, с жер-ртвой всё будет в пор-рядке, мр-рия-уу! – высказался Бублик. – Обр-ращай девчонку, не тяни вр-рем-мя-уу, сам-ма-мма говор-рила, что съёмки  р-рано утр-ром начнутся. Луна р-разрешает пр-ровести замену, утопленником завтр-ра зай-мяу-мёшься.


- Ладно, чёртушка с тобой, - согласилась я, наконец, и Бублик согласно кивнул: мол, уж кто-кто, а чёртушка-то с нами обоими всегда рядом ходит.


Я взглянула в зеркало. По волшебному стеклу скользнул летучий лунный луч,  и я увидела, как отражение Леночки в виде залитого кровью трупа медленно истаивает, истончается в  глубине зеркала, исчезает, и вместо него возникает отражение молодой, крепкой, здоровой девицы лет 25-30, очень похожей на меня в мои незабвенные триста лет.


- Так… всё понятно…  убери пока алтарь,   раз Луна замену разрешила,  - приказала я Бублику. -   Давай сюда чемоданчик с зельями и чёрные свечи зажги… Лена, встань вот сюда… и не бойся. Никогда  не бойся – никого и  ничего!..


5.


Ранним утром  (очень ранним, часа на два раньше обычного срока побудки съёмочной группы)  меня  разбудил зычный голос Туруханова:


- Катя-я-я! Катя-я!.. Да Катя же!..


Кутаясь в лёгкое летнее одеяльце, я босиком выскочила из своего вагончика и, поставив ладонь над глазами «козырьком», спросила у нашего «иерихонца»:


- Что случилось, почему вы так кричите, Лев Геннадьевич?


- Барабанов вчера ночью утонул!  Наш осветитель! - выкрикнул Туруханов мне буквально в лицо, и я отшатнулась.


- Да… да как же так… Барабанов?!  Василий Петрович… утонул?! Как такое могло произойти?! – потрясённо спросила я, роняя одеяльце к своим стройным ногам и прижимая к  высокой груди тонкие изящные руки.


Туруханов быстро-быстро заморгал, неожиданно узрев так близко от себя мои выдающиеся женские прелести, еле прикрытые  полупрозрачной ночной рубашкой, но справился с собой, сквозь зубы приказал мне быстренько одеться поприличнее и бегом нестись на съёмочную площадку, где уже собрались все наши, потрясённые неожиданным известием о гибели осветителя Барабанова.


- Следователь прикатил из области, поспеши, Катя,  - бросил он и помчался к вагончику актрисы Юльки Напрыгиной, трубно выкликая её имя на бегу, отчего с дерева над моей головой взлетела недовольная ворона и, хрипло каркая, словно передразнивая помрежа, полетела прочь.


- М-мну-у? – раздалось за моей спиной.


- Всё в порядке, Бублик, - прошептала я и повернулась, чтобы пройти в вагончик одеться. – Обряд прошёл как надо, полёт нормальный, Лена чувствует себя прекрасно. А следователя я зачарую, сам знаешь. Никто и не подумает, что у меня мог иметься какой-то мотив для утопления какого-то обыкновенного осветителя! Тем более, что вся съёмочная  группа знает о его любви к ночным купаниям в речке.


- Мне-мня-мну-у, - в интонациях моего верного соратника  явственно прозвучала ирония.


- А не надо было этому Барабанову, Василию этому Петровичу, козлу вонючему со смазливой рожей, напиваться на недавнем дне рождения нашего Великого Прота  и  пытаться полапать молодую «звезду», актрису Екатерину Пономарёву, за задницу! – резко ответила я Бублику. – Не для этого хама, валенка и гуся лапчатого моя задница на свет появилась семьсот с хвостиком лет тому назад!


Входя в вагончик, я краем глаза увидела Лену в группе детей-«хэллоуинят». Ребятишки под конвоем Туруханова дружно топали на площадку. Следователь и их будет расспрашивать, ясное дело - не видели ли они чего, не слышали ли…. Леночка тоже заметила меня, улыбнулась и помахала издали рукой. Выглядела она весёлой, крепкой, румяной и явно пребывала в приподнятом   настроении. Ну и отлично.


Из Леночки явно выйдет толк, это я ещё ночью поняла, во время сложного обряда превращения её в настоящую ведьму. И она скажет следователю то, что  мне надо.

Умничка она, моя семиюродная пра-пра – и ещё много «пра» -  внучка!


- Вечером пригласишь Лену ко мне, поучим  её, как с утопленной русалками жертвой работать, - отдала я приказание коту.


 И пошла переодеваться и наводить на своё вполне юное свежее лицо 30-летней ослепительной женщины и актрисы  выражение растерянности  и скорби из-за ужасного известия о гибели осветителя Барабанова –  бесталанного красавца, истинного «мачо», гада, хама и пса шелудивого…


Как говорится, солнышко теперь светит ярче и птички поют веселее – потому что мерзавца  этого нет больше на нашем прекрасном белом свете!



6.



Вечером к моему вагончику притопал помреж Туруханов с огромным букетом в руках и с бутылкой шампанского в матерчатой авоське-«пенсионерке». Не смог, видимо, забыть мой утренний облик в ночной рубашонке…


Ну что ж. Посидим, выпьем, цветочки понюхаем.


Но пусть только попробует наш «иерихонец»  лапы в моём направлении распустить!  Пусть только попытается!


Пожалеет – и очень сильно пожалеет.